Книга Мать смерти и рассвета, страница 302 – Карисса Бродбент

Мы посмотрели на силы между нами – орудия создания, разрушения и изменения, настолько могущественные, что никогда не должны были попасть в руки смертных. Сколько войн велось из-за них? Сколько жизней загублено?

Только они достаточно сильны, чтобы залечить созданные ими же самими разрывы. Единственное оружие, которое можно использовать против него самого.

Кадуан взял меня за руки, и вместе мы зашили раны мира. Вместе мы дали жизни, которую собирались оставить позади, еще один шанс.

ТИСААНА

Все разваливалось на части. Подняв голову, я увидела небо в клочьях света.

Я совершила ужасную ошибку. Потерпела неудачу и своими руками дала Эф – Решайе – все необходимое, чтобы покончить с нашим миром.

С этой мыслью я потеряла сознание, уткнувшись в неподвижное тело Макса.

Но потом…

Волнение в слоях магии в глубине не дало тьме полностью поглотить меня. Ко мне тянулась странная сила – словно исцеляющая, манящая рука мягко встряхивала за плечо, пробуждая. Я ничего не видела и не слышала ни голосов, ни других звуков, но все равно знала, что это Эф.

Я ощутила, как ее магия пытается сдержать разрушение, пытается свести края разрывов, и чуть не расплакалась от облегчения.

– Макс, – выдохнула я.

Я едва чувствовала собственное тело, но все равно встряхнула Макса. Его дыхание стало совсем слабым и неглубоким.

– Помоги мне, – прошептала я ему на ухо. – Уже почти все. Мы почти закончили.

Я молила богов, чтобы это оказалось правдой.

Макс слабо сжал мою руку.

Я раскрыла свою ладонь, потом его и соединила их. Проникла в его разум, который так хорошо знала, и нырнула в его магию.

Вместе мы позволили себе падать все ниже, ниже, ниже – до самого глубокого слоя этой силы. Я предложила Эф все, что у нас осталось. Одно последнее усилие, чтобы изменить реальность, используя все три вида магии: вальтайнов, солариев и фейри…

Последнее, о чем я подумала: видимо, именно так погибают или зарождаются миры.

ЭФ

Смерть – это дверь.

В темноте я вижу силуэт Кадуана, стоящего на пороге. Я не могу разглядеть, что за порогом, но знаю: там что-то есть.

Когда я парю на краю небытия и всего сущего, меня охватывает ужас. Я думаю о меде, и музыке, и о том, как тысячи других душ чувствовали связь со мной в доме, где я жила когда-то, давным-давно.

Кадуан оборачивается:

– Ты боишься?

Сначала я хочу признаться, что да, боюсь. Но потом вспоминаю ту ночь, когда спросила его, боится ли он смерти. «Я боюсь только того, что она может у меня отнять», – сказал он.

И я понимаю, что смерти больше нечего отнимать у меня. Единственное, что мне дорого, рядом.

Я оставила свой след в мире. Написала новую историю.

И у меня есть он.

Ради любви стоит творить. Стоит умереть.

– Нет, – отвечаю я.

Вместе мы поворачиваемся к двери. Вместе мы войдем в нее и покорим лежащую за ней неизвестность. Его рука тянется ко мне, на губах появляется грустная улыбка.

– Эф, пойдем домой, – шепчет он.

Мне нравится, как он произносит мое имя.

Я беру его за руку.

ТИСААНА

Я лежала в золотом поле, глядя в усыпанное звездами небо. Откуда-то доносился запах апельсинов. Кожей я чувствовала сухой, соленый воздух, чистый и хрустящий.

Мой дом. Я сразу это поняла. Мой дом, такой, каким я знала его в детстве.

– Пора вставать, дорогая.

Голос матери не допускал возражений, он звучал твердо и ясно. Я долго не двигалась, просто наслаждаясь ощущениями. Затем встала, повернулась к ней.