Книга Мать смерти и рассвета, страница 227 – Карисса Бродбент

Но я легко простилаобиду. Другая его рука скользнула между нами, обвела кругом мое лоно – слишком нежно и коротко – и взялась за пуговицы брюк.

Секундой позже грубое прикосновение одежды сменилось гладким шелком его кожи. Я оторвалась от поцелуя всего на долю секунды, чтобы бросить взгляд вниз – на мои раздвинутые бедра и его орудие, устроившееся между ними.

Чувства пьянили, мир расплывался. Желание стало непреодолимым. Я покачала бедрами, и, хотя мои движения были ограничены нашей позой, этого оказалось достаточно, чтобы у обоих вырвались отрывистые стоны.

Кадуан с силой поднял мой подбородок, заставил посмотреть в глаза. Мы оба были перепачканы кровью. Мне отстраненно подумалось, насколько нелепо мы, наверное, выглядим: измазанные человеческой кровью, я – полностью обнаженная, он – наполовину и оба совершенно потерявшие голову.

– Если хочешь, чтобы я остановился, лучше скажи сейчас, – прошептал он. – Потому что ты нужна мне немедленно, пока я не прислушался к здравому смыслу.

Я поцеловала его и шире раздвинула бедра, наклоняясь так, чтобы головка коснулась входа.

– Да, – выдохнула я.

Другого подтверждения ему не требовалось. Его язык проник глубоко в мой рот, руки схватили меня за ягодицы, приподняли, раздвинули ноги, а затем он оказался внутри.

Мир растворился. Пришла боль – мое тело, совсем новое, не знало, как может там растягиваться, – и одновременно величайшее наслаждение. Кадуан словно наполнял собой мои внутренние пустоты.

Все исчезло. Я вернулась на землю лишь спустя долгие секунды, и Кадуан простонал, уткнувшись в мои волосы:

– Эф, ты чувствуешь… ты…

Его мышцы дрожали. Он сдерживается?

– Ты в порядке? – спросил он.

Я поцеловала его, прикусив зубами рану, которую оставила на губе, отчего Кадуан вздрогнул. Мои ноги сомкнулись вокруг его талии, а его ногти сильнее впились в мои ягодицы.

– Еще, – простонала я.

Он испустил долгий, прерывистый вздох.

Напряжение спало, и он подчинился.

Резкий толчок бедрами – и он вонзился на всю длину. Боль и наслаждение захлестнули с головой, но у меня не осталось времени отдышаться, не осталось времени вообще ни на что, кроме как вцепиться в Кадуана. Он двигался быстрыми, грубыми, необузданными толчками, словно хотел заявить права на каждый уголок во мне.

Но я все еще жаждала большего. Жаждала рассыпа́ться на осколки до тех пор, пока перестануоткликаться на собственное имя.

Я впилась ногтями в его мускулистую спину – наградой стало шипение и прикосновение зубов к моему уху.

– Еще, – требовательно прошептала я, уткнувшись ему в плечо.

На сей раз он не колебался. Движения Кадуана стали плавными и расчетливыми. Он отстранился от меня и, не успела я оплакать потерю, развернул, наклонил и навалился сверху, прижав мои руки к стене своей рукой. Когда он толкнулся в меня сзади, я не сумела подавить сдавленный крик.

Не знаю, управляла ли я собой до того, но, если и да, теперь остатки воли испарились.

Меня больше не волновало, кто я такая или тот факт, что я этого не знаю. Я больше не чувствовала себя одинокой в этом теле – да и как могла, если Кадуан так глубоко проник в него, что вылепил заново? Как может любое тело чувствовать себя пустым и мертвым, когда его так наполняют, так прикасаются, так любят?

– Кадуан…

Я не собиралась произносить его имя, но губы сами приоткрылись, а единственное, о чем я могла сейчас думать – и смогу думать вообще, – был он.