Книга Шесть опаленных роз, страница 58 – Карисса Бродбент

Вот. Вот она. Вспышка любопытства в его глазах. Безжалостный интерес. Он гладил костяшками пальцев мою щеку – и кожа на ней стала подгнивать.

– Ты не понимаешь, что предлагаешь мне, дитя.

– Так мы договорились? – спросила я.

Вейл летел к нам быстрее ветра. Я уже могла различить его очертания. Он приближался с невероятной скоростью.

Витарус не смог справиться с любопытством.Он улыбнулся, наклонился к моему уху и прошептал:

– Договорились.

Он выпрямился во весь свой громадный рост – меня почти сковал страх – и вытянул руки в ожидании.

Мой отец пошел на сделку от отчаяния.

Я выкопала горсть земли и вложила ее в жаждущие руки Витаруса:

– Почва.

Витарус так и стоял, не убирая ладоней.

Мой отец заключил сделку, потому что не мог смотреть на увядающий мир – на безжизненные поля, на гибнущий урожай.

Я выдернула розу и положила ее в ладони Витаруса, поверх слоя почвы:

– Цветы.

Его губы медленно расползлись в ужасающей улыбке.

Вейл был уже близко. Я видела его лицо, полное отчаяния, и протянутую ко мне руку, несмотря на расстояние, разделявшее нас. В руке был цветок – крошечная красно-черная точка.

– Что еще? – настаивал Витарус.

Мой отец решился на сделку, потому что не мог смотреть на увядание.

На бесплодную почву.

На невзошедший урожай.

И на дочь, которой суждено умереть.

Мой отец ненавидел богов, отнявших у него все, ради чего он жил. И при этом слишком любил свою семью. В тот день он преклонил колени в поле, оглянулся и посмотрел на меня безо всякой надежды: так смотрят на мертвые посевы.

Теперь все казалось мне очевидным.

Я думала, что не доживу до семнадцати, двадцати, двадцати пяти лет. Но вот мне тридцать, мое сердце все еще бьется, я иду в ногу со смертью, и та не может меня обогнать. Я все еще живу, совсем как проклятые, благословенные цветы, оставшиеся после отца.

Какой же дурой я была, раз не поняла этого раньше. Моя жизнь продлилась дольше, чем ожидалось, и в этом не было везения или случайности. Весь город увядал, а я жила. Почему я ни разу не задумалась об этом?

И я вложила свою руку в руку Витаруса, укрыв ею цветок и почву.

Вейл тяжело рухнул наземь позади Витаруса.

Однако все внимание бога было приковано ко мне.

– И? – выдохнул Витарус.

– Я. Я отдаю тебе себя.

Витарус склонился ближе, его губы коснулись моих.

– О люди, – промурлыкал он. – Несмотря на все ваши недостатки, может, вы не так уж и скучны.

Поцелуй был яростным и всепроникающим; его язык раздвигал мои губы, требуя меня, ища меня. Я не могла дышать. Весь мир растворился. Жизнь и смерть столкнулись. Он выдохнул мне в рот – в его дыхании были рост, солнце, вода и свет, – а затем сделал глубокий вдох, отняв все это и вызвав пылающую болезнь, которая преследовала меняс рождения. Мои силы иссякли. Легкие ссохлись. Кожа страдала то от жара, то от озноба.

Мое сердце билось, билось, билось, перекачивая почти безжизненную кровь.

Болезнь, задержанная на пятнадцать лет благодаря сделке моего отца, теперь разом завладела телом. Вся слабость, накопленная за это время, помчалась по венам, отбирая несправедливо долгую жизнь.

Вдалеке я слышала знакомый голос, звавший меня по имени.

Но этот крик отчаяния угас вдали, когда Витарус, целую вечность спустя, завершил наш поцелуй.

– Вот твоя сделка, маленький больной ягненок, – прошептал он, слизывая со своих губ остатки моего здоровья.