Книга Шесть опаленных роз, страница 57 – Карисса Бродбент

Но тут мои пальцы сомкнулись вокруг ветвей роз, от уколов шипов на кончиках пальцев выступила кровь.

Мои странные розы, которые росли прямо здесь, на том самом месте, где много лет назад стоял Витарус. Я думала, они выросли на этой земле, потому что некогда ее коснулся бог.

Но…

Мой отец был так расстроен из-за урожая, который он не смог спасти. Из-за полей, которые не смог засеять.

Витарус понял, что ко мне приходит осознание. В этот момент единственным, кого я ненавидела больше отца, был бог – потому что он выглядел слишком довольным.

– Он был готов отдать все за плодородную почву, – пропел он. – Я сказал ему: жизнь за жизнь. Это его устроило.

Витарус крутил розу в пальцах. Теперь лоза оплетала всю его руку, а цветки и листья так разбухли, что заполнили ладонь.

– Красивые розы, не правда ли? Жаль только, что несъедобные. Скажи мне, малышка, его это разочаровало?

Мои глаза пылали. Мой глупый, эгоистичный отец. Он даже не дожил до цветения этих роз. Чума забрала его первым, и лишь после его смерти ростки розовых кустов начали пробиваться. Я отчетливо помнила, как смотрела на них, идя домой с его похорон, – на эти маленькие зеленые бусинки, в которых ничего не смыслила.

В них и правда не было смысла. Никакого.

Я сжала розу в кулаке, раздавив ее, и та оставила на коже багрово-черные пятна.

Все было напрасно.

Я боролась. Училась. Жертвовала всейоставшейся жизнью – и мне удалось задуманное, мне удалось создать лекарство, но все оказалось бессмысленным.

Витарус приподнял мой подбородок. Его увитая розами рука смахнула слезу с моей щеки, где шип оставил красную царапину.

– Почему ты так удивлена? – спросил он с искренним желанием услышать ответ. – Разве ты до сих пор не познала людской природы?

Он обхватил мое лицо обеими руками, точно любовник. С одной стороны меня касалась жизнь, с другой – смерть. Я чувствовала, как они бурлят внутри меня, вздымаются от его прикосновения – болезнь и жизненная сила, распад и рост. Мое отражение смотрело на меня любопытными глазами, золотистое, блестящее от вожделения.

Он хотел поглотить меня так же, как почва пожирает увядающие посевы. А я… я хотела сдаться, позволить ему сделать это.

Но вот что-то шевельнулось за его плечом, едва различимое в густом тумане. Сверкающее, серебристо-белое.

Крылья.

Вейл.

Мой желудок сжался.

Вейл не должен был приходить. Витарус не потерпит вампира рядом с собой. Больше всего боги Белого пантеона ненавидели напоминания о предательстве Ниаксии.

Вейл наверняка рассчитывал на это.

Витарус нахмурился, заметив, что я отвлеклась, и начал поворачивать голову, но я в порыве отчаяния снова развернула его лицом к себе. Его кожа была невыносимо горячей, и я сделала резкий вдох, стараясь не отдернуть руку.

– Я же сказала тебе: хочу сделку. Такую, которая расторгнет сделку моего отца.

У меня за душой не было ни богатств, ни ценностей, чтобы предложить их Витарусу. Но когда живешь вечно, кое-что становится ценнее всего остального. Эту тайну мне открыл Вейл несколько месяцев назад: «Любопытство, мышка. Любопытство».

– Давай сыграем, – предложила я. – Если я сумею вернуть все, что ты дал моему отцу, ты остановишь распространение чумы. И будешь благоволить нашему городу так же, как благоволил до нее.

Какое-то время я думала, что просчиталась и жгучий гнев Витаруса возьмет верх. Однако…