Книга Шесть опаленных роз, страница 53 – Карисса Бродбент

– Нет, ты не поможешь. Станет только хуже.

– И что ты собираешься делать?

Я уже разомкнула губы, но так и не нашла слов. И правда, что я собиралась делать? Что я вообще могла?

– Не знаю, когда именно ты намеревался ехать домой, но лучше сделай это сейчас. Поезжай не откладывая.

– Лилит…

Он не сказал: «Посмотри на меня», но в его тоне прозвучала эта просьба. И я повернулась к нему вопреки всем доводам рассудка.

Вейл выглядел… опечаленным.

Я ожидала увидеть разочарование, как у всех людей, которым не повезло полюбить меня. Но Вейл… Он выглядел смирившимся, будто знал, зачем я это делаю, и понимал, что ему меня не остановить.

– Мне нужно, чтобы ты знала…

– На это нет времени!

– Послушай. – Его рука нежно легла на мою ладонь; помнил ли он, что точно так же держал ее всю ночь? – Лилит, я тебя знаю. Знаю, что ты не позволишь решать за себя. Но я хочу, чтобы ты знала обо всех возможных вариантах.

Мне следовало бы прервать его, но я не сделала этого.

– Ты можешь уехать со мной, – продолжил он. Я знала, что он собирался это сказать. Но все равно слышать это было больно. – Сбежим сейчас и спрячем тебя до того, как Витарус явится самолично. Мы могли бы перехитрить его.

Я сглотнула:

– В Обитры?

– Куда угодно. Куда захочешь. Не важно. Ни одному богу Белого пантеона нет хода в Обитры, но если тебе на ум придет другое место, скроемся там.

От бога просто так не спастись. Было бы глупо и наивно думать, что Витарус не уничтожит мой дом, мой город, который и так уже навлек на себя его гнев. Причем он сделает это просто от скуки и даже не посмотрит на то, окажусь ли я в числе жертв.

Вейл знал это так же хорошо, как и я.

– Ты ведь не так глуп, Вейл, – тихо сказала я.

Он поморщился:

– Нет. Просто я в отчаянии.

Он подошел ближе, прижался ко мне. Его рука, отпустив мою ладонь, двинулась к подбородку – и коснулась его нежнее, чем прошлой ночью, но так же крепко, неотвратимо. Наши носы соприкоснулись.

– Тебе необязательно действовать в одиночку, – сказал он.

Мне и раньше говорили эти слова, но впервые я действительно желала слышать их, нуждалась в них.

– Не хочу, чтобы ты был там, – возразила я. – Это слишком. Ты же из детей Ниаксии, и любой бог Белого пантеона, включая Витаруса, возненавидит тебя уже за это. Лучшее, что ты можешь сделать для меня, – уехать далеко-далеко и никогда не возвращаться.

Мои слова были резкими, четкимии холодными. Тем же голосом я обычно сообщала Мине, что не могу остаться и посидеть с ней. Точно так же я говорила с Фэрроу, когда он слишком любопытствовал относительно моей жизни. Голосом твердым как сталь. Как правило, это отталкивало людей, и они уходили, посмеиваясь и качая головой.

Но Вейл отказывался меня отпускать.

– Наверняка это тяжело, – пробормотал он. – Нести бремя такой привязанности и знать, что жизнь так коротка.

Мои глаза яростно вспыхнули. Пришлось зажмуриться, сдержать дрожащий вздох.

Ведь раньше никто не замечал любви, прятавшейся за моей холодностью, моей отчужденностью.

Я без труда убеждала людей, что не люблю их.

Все это время я полагала, что изучаю Вейла, но это он изучал меня.

Именно в этот ужасный момент я осознала, насколько драгоценным было то, что мы построили.

Я больше никогда не встречу такого, как Вейл.

«Останься, – хотела я сказать ему. – Останься со мной. Пусть это погубит нас обоих. Пусть на весь мой город падет проклятие. Останься, останься, останься».