Книга Ночная радуга, страница 63 – Жанна Володина

— Ты явно недооцениваешь его отношение к тебе, Лера, — теперь надо мной насмехается он. — И твой возраст не имеет значения.

— Ошибаешься, — возражаю я. — Возраст женщины всегда имеет значение. Теперь у меня есть мозги.

— У тебя есть, прежде всего, сногсшибательная красота, — шепчет Верещагин. — Она значительно усложнила исполнение моего плана. Но не отменила его. И если ты думаешь, что мужское желание твоего тела перевесит желание мести, то это ты ошибаешься!

— Мелко и противно, — презрительно говорю я. — Недостойно такого серьезного и взрослого мужчины.

— Твое презрение я переживу, — равнодушно отвечает Верещагин. — Я из тех, у кого цель оправдывает средство. И мне наплевать как на твои чувства, твои переживания, так и на свои собственные. Даже мать это уже поняла. Думаешь, почему так участились ее сердечные приступы? Она не может поверить, что сама превратила меня в чудовище. А у каждого чудовища должна быть своя красавица. И у меня будешь ты.

— Перечитай Аксакова, — советую я, вставая. — Красавица спасает чудовище любовью. Не боишься?

— Чего? — пораженно спрашивает он. Моя реакция его удивляет.

— Любви, — объясняю я снисходительно, словно передо мной маленький несмышленый мальчик.

— Я в ней не нуждаюсь. Теперь, — отрезает Верещагин и тоже встает.

— Но ты нуждаешься в моей помощи, которую не получишь, — оставляю последнее слово за собой.

— Посмотрим! — «муж» не дает мне быть последней в споре.

Виктор Сергеевич открываетдля меня дверь автомобиля и с беспокойством заглядывает в глаза.

— Всё в порядке? — тихо спрашивает он.

— Конечно! — беспечно отвечаю я, еле сдерживая рвущуюся наружу злость. Как там говорит Сашка: «Хочется уронить и пинать ногами!»

И снова мы вдвоем на заднем сиденье. И опять молчим. Когда я в уме проигрываю уже десятый вариант выхода из ситуации, Верещагину звонят. Собеседница говорит так громко и взволнованно, что я слышу каждое слово, несмотря на то, что громкая связь не включена.

— Никита Алексеевич! Тимоше плохо! Что нам делать?

Пока Верещагин что-то отвечает почти рыдающей девушке, потом звонит какому-то врачу, которого называет Федор-дружище, и просит помочь, пока отдает распоряжение Виктору Сергеевичу разворачиваться, я рассматриваю его лицо: лоб, скулы, глаза, губы, подбородок. У него очень интересное лицо. Это лицо мужчины, который всё для себя решил и идет к своей цели. И нет таких препятствий, которые могут его остановить.

Не спрашиваю, что случилось. Никита рассказывает сам:

— Надо помочь одному малышу.

Верещагин, оказывается, почти человек. Конечно, с его возможностями помогать нуждающимся проще простого. Ох, Лера! Некрасиво ты рассуждаешь. Нельзя так. Отодвинувшись как можно дальше от Верещагина, откидываюсь назад, закрываю глаза и думаю, думаю, думаю…

Маленькому мальчику Верещагин готов помогать, а меня, взрослую тридцатилетнюю красивую женщину он использует ради мести. Контрастная личность.

Мы подъезжаем к многоэтажному дому в спальном районе на окраине Москвы. Навстречу паркующемуся автомобилю из подъезда выбегает молодая девушка в джинсах и клетчатой рубашке. Она буквально хватает Верещагина за руки и тянет в подъезд. Никита оборачивается ко мне и быстро говорит:

— Можешь остаться в машине с Виктором Сергеевичем, можешь пойти со мной.