Книга Ночная радуга, страница 34 – Жанна Володина

— Я понял, — отвечает отец, — о ком ты говоришь. Повторюсь, это лишняя информация. Этот человек тебя никогда не побеспокоит.

Внимательно смотрю на отца, выискивая в выражении его лица признаки беспокойства и лжи. Не вижу. Или не знает, что я «жена» человека, который меня «никогда не побеспокоит», или держится лучше профессионального игрока в покер.

— Я хотела бы иметь информацию. Предупрежден, значит, вооружен, — стараюсь быть убедительной.

Отец перестаёт есть и откидывается на высокую спинку стула. И когда мне кажется, что он так ничего и не скажет, он начинает говорить:

— Это Никита. Никита Алексеевич Верещагин. Сын моего лучшего друга Алексея, к сожалению, погибшего десять лет назад.

Терпеливо молчу, не задавая вопросов.

— По нелепой, ему одному известной причине, Никита долгие годы считает именно меня виновником смерти своего отца и причиной настойчивого затворничества матери.

— Почему именно тебя, а не Николая Игоревича? — логичный вопрос рождается сам собой. — Он ведь тоже был другом Алексея Верещагина?

— Он тоже, — тихо отвечает отец, задумываясь, но не отвечая на мой вопрос.

Отец надолго замолкает, потом делает знак, чтобы ему налили чай.

— Как Виктор Сергеевич? — закрывая предыдущую тему, спрашивает отец. — Не докучает тебе?

— Не докучает, — закрываю тему и я.

В полной тишине мы заканчиваем ужин и расходимся по своим комнатам.

— Вам записка, Валерия Ильинична, — Виктор Сергеевич стучится в мою комнату поздним утром.

Завтракала я в одиночестве, отец уже уехал по делам. После завтрака ушла в свою комнату, забралась с ногами на маленький диванчик и позвонила Сашке.

— Лерка! — неподдельная радость в голосе Сашки греет сердце. — Как дела, подружка?

— Всё хорошо, — уверенно отвечаю я. Но Сашку не проведешь. Всё-таки дружим двадцать два года.

— Рассказывай! — зловещим шепотом приказывает Сашка. — Что он тебя заставляет делать?

— Отец ничего меня не заставляет делать, — грустно смеюсь я, делая акцент на первом слове.

Сообразительная Сашка тут же реагирует:

— Это прекрасно! Когда встретимся вживую? Поболтаем о пустяках, — Сашка ставит логическое ударение на последнее слово.

— Я же два дня назад от вас уехала, — напоминаю я, чувствуя, как успокаивающий бальзам дружескойподдержки оказывает мгновенный лечебный эффект.

— Тогда по телефону надо наболтаться! — настаивает Сашка, намекая на специальный разговор.

— Пойду прогуляться и перезвоню, — обещаю я, глядя на входящего в комнату после стука Виктора Сергеевича.

— Записка от… — я не заканчиваю фразу.

— Да, — сложенный вчетверо лист голубой бумаги оказывается у меня в руках.

Сто лет не получала настоящих бумажных записок. Только сообщения на телефон.

«Романтический вечер назначен на 20.00. Патриаршие», — сухие слова, написанные крупным мужским почерком, и маленькое сердечко, настоящей издевкой стоящее возле точки.

— Я буду готова к 19.30, - спокойно сообщаю я Виктору Сергеевичу.

— Вас куда-нибудь отвезти? — мой личный охранник смотрит на меня с беспокойством. — Или будете заказывать мастера на дом.

— Положусь на вас, — мягко отвечаю я, не понимая и не разделяя его беспокойства.

— Я бы предпочел, чтобы вы остались дома, — отвечает Виктор Сергеевич.

И это звучит так, словно его предпочтение касается не моего выхода в салон, а самой «романтической» встречи.