Книга Ночная радуга, страница 217 – Жанна Володина

— Он мог быть любовником твоей матери. Теоретически, —настаиваю я, перед тем, как поцелуй углубляется.

— Наплевать! — он целует мой лоб, глаза, щеки, опускаясь горячими сухими губами на шею. — Это был ее выбор.

— Но ты наказываешь ее, — напоминаю я, сходя с ума от желания самой поцеловать его.

— Наплевать! — звучит третий раз и прибивает меня так же сильно, как сильно приложил его самого несколько дней назад Сергей-Филипп.

— Если тебе наплевать на собственную мать… — начинаю я отчаянно вырываться.

— Не на мать! — громко и жестко обрубает он мои вопли. — На ситуацию.

— Закончим этот бессмысленный разговор. Это хождение по кругу, — устало говорю я, вырвавшись и отойдя в сторону.

Но он тут же делает широкий шаг — и я снова в его крепких руках.

— Не может быть бессмысленным чувство, — настаивает он с лихорадочным блеском в глазах. — Прошу тебя, поедем ко мне. Я снял номер в гостинице.

— Я не хожу по номерам, — настолько спокойно отвечаю я, что чертик, доедающий Ванины шоколадные шарики, теперь показывает мне не средний, а большой палец.

— Ты цепляешься к словам. В этом городе у меня нет квартиры, — раздраженно отвечает Верещагин.

Я молчу, и он вдруг резко бросает:

— Хорошо! Отлично! Не хочешь в номер? Чувствуешь себя оскорбленной? Прекрасно! Пойдем другим путем!

Верещагин отпускает меня сам, отходит от меня и звонит кому-то:

— Борис Михайлович! Добрый вечер! Мне нужна квартира. Нет. Не в Москве. В вашем городе.

Выслушав ответ собеседника, Никита выплевывает:

— Нет. Не в скором времени. Сегодня. Сейчас. Даю вам час. Гонорар утраиваю. Не забывайте. В этом городе у меня есть еще и Натан Георгиевич. Хорошо. Жду.

— Что ты кому доказал? — возмущаюсь я. — Что можешь купить всё, что захочешь? Не удивил.

— И не пытался! — гневно говорит он. — Веду дела, как веду их всегда.

— Можешь купить здесь дом, даже пятнадцатиэтажный, с грузовым лифтом! — накаляюсь я, сбрасывая напряжение последних часов и отпуская себя эмоционально. — И будешь жить в нем один. Нет. Не один! Со своими амбициями и неадекватными запросами!

— Неадекватный запрос — это желание быть с тобой? — руки его сжимаются в кулаки, лицо каменеет, глаза темнеют.

— Нельзя получить всё, что хочется! — дергаюсь я. — Я этого не хочу! Хватит! Хватит перевозить меня с места на место! Хватит подсылать агентов и шпионов!Хватит прикасаться ко мне! Мне противно!

— Нет! — почти кричит Верещагин и почти с ненавистью продолжает. — Не хватит! Я прошу тебя быть моей женой! Я хочу быть с тобой каждый день! Я не могу не видеть тебя! Я люблю тебя!

Некстати вспоминаю, как мы с девчонками однажды рассуждали: можно ли оскорбить любовью? Теперь я точно знаю: можно. Оскорбить, раздавить, просто размазать…

— Пошел вон! — шепчу я, потеряв голос от волнения.

— Лера! Мне волноваться? — глухой крик Сашки из маленькой комнаты напоминает нам о том, что мы не одни.

— Всё хорошо! — ответно кричу я.

— Всё хорошо?! — грозно нависает надо мной Никита, прожигая карим взглядом. — Тебе хорошо?! Отлично! Оставайся сама с собой. Наслаждайся своей красотой в одиночестве. Тебе никто не нужен. Желаю счастья с Виноградовым. Из него получится прекрасная послушная комнатная собачка!

— Пошел вон! — повторяю я, отвернувшись, не в силах смотреть на него.

Когда через пару минут я оборачиваюсь, то вижу только расстроенную, обеспокоенную Сашку и любопытного Ваню.