Книга Ночная радуга, страница 147 – Жанна Володина

Когда руки массажиста спускаются под простынь, сложенную на моих ягодицах, я напрягаюсь.

— Не надо! — резко говорю я, мгновенно напрягшись.

Массажист застывает — и я вдруг отчетливо слышу его тяжелое дыхание.

— Что за черт?! — проговариваю я, уже зная, что происходит. — Уйди, Верещагин! Не смей здесь находиться!

Мужские руки возвращаются на мои плечи и продолжают массажные движения.

— Уйди! — жестче говорю я. — Не смей ко мне прикасаться!

Короткий вздох, но прикосновения не прекращаются. Подтягиваю вывернутой рукой простынь к себе и резко сажусь, прикрывая грудь льнущей к телу мягкой тканью.

— Хорошая попытка! — хвалю я застывшего возле меня, возбужденного происходящим мужчину. — Но бессмысленная.

— Почему? — искренне интересуется Никита, съедая меня горящим темным взглядом. — Массаж некачественный?

— Массаж неплохой, — не спорю я по пустякам. — Продолжение ниже спины — лишнее.

— Разве? — вздыхает Верещагин, сглатывая слюну. — Я оплатил массаж всего тела.

— Перебьешься! — спокойно констатирую я. — Всё тело ты не получишь.

— Да? — иронично выгибая бровь, спрашивает Никита. — Тогда какую его часть?

— Вот эту, — сообщаю я, даря Верещагину звонкую пощечину. — Максимум, правую ладонь.

Он слегка дергается от сильного удара, но довольно улыбается.

— Всё-таки я урвал чуть-чуть и других частей! — радостно сообщает он. — Идем гулять дальше?

— Дальше? — теряюсь я от такой неприкрытой наглости и абсолютного отсутствия чувства неловкости с его стороны.

— Обедать! — уставившись на мою грудь, прикрытую простынью, отвечает Верещагин и намекает. — У меня разыгрался аппетит.

— Пошел вон! — ласково говорю я.

И Верещагин уходит со словами:

— Да ты знаешь, какая очередь ко мне на массаж? На три месяца вперед!

— Вот и принимай по очереди! — сердито советую я.

Ресторан «Воронеж» на Пречистенке приятно балует необычным оформлением с расписанными вручную потолками. Верещагин, осчастливленный несанкционированным массажем моей спины, заказывает мне Мурманскую треску с печеными кабачками, а себе говяжьи ребра Шорт рибс с можжевельником.

— Постарайся расслабиться и получить удовольствие! — нахально советует мне мой кавалер. — Если не получилось при массаже, пусть получится сейчас.

— Спасибо, — отвечаю я, не обращая внимания на его провокацию.

Чувствую на себе тяжелый взгляд. Ощущение настолько привычное, в стиле «дежавю», что я внутренне холодею. Зал полон. Никого не вижу. Но отчетливо понимаю, кого ищу.

— Сыграем? — неожиданно предлагает Верещагин за десертом.

— Во что? — удивляюсь я, поднимая глаза от мусса из ряженки с вяленой клубникой и шоколадом.

— В «Правду и Действие», — шепчет, подмигивая мне, Никита.

— Эта игра для большой компании, — быстро реагирую я. — Я играла в нее с друзьями. И настаиваю — это игра для молодежной компании.

— Можно играть и вдвоем, — возражает Верещагин и терпеливо ждет.

— Хорошо. Но точно не здесь, — почему-то соглашаюсь я, расправляя на коленях салфетку. Потому что мне нужны его ответы на неудобные вопросы.

Нам было лет по пятнадцать. Оставшись в квартире одна, потому что ее родители уехали к родственникам на юбилей куда-то на Урал, Сашка в осенние каникулы собирала нас у себя.

Мы играли в карты, смотрели вместе фильмы. Сами варили себе покупные пельмени или жарили на всех яичницу.