Книга Ночная радуга, страница 136 – Жанна Володина

— Ну что? Как сейчас дела? — торопит меня с рассказом Сашка, забрав у сына телефон.

— Плохо, — честно говорю я. — Кто-то отравил собаку Верещагина. И мне кажется, что он считает виноватым моего отца. Он пока четко это не сформулировал, но дал понять.

Осторожно трогаю языком губу. Саднит. Неприятно.

— Отравил собаку? — охает Сашка. — Ужас какой! Животное-то причем?! Твой отец мог это сделать?

— Приказать отравить собаку Верещагина? — задумываюсь я и с сомнением отвечаю. — Не знаю. Честно. Но я уже ничему не удивлюсь.

— Кошмар! — вздыхает подруга. — Тебе срочно надо оттуда выбираться!

— Это я понимаю, — отвечаю я. — Но пока это весьма проблематично.

— Надо просто сбегать и прятаться не дома, а где-то в другом месте, — размышляет Сашка.

— Сколько прятаться? — возражаю я. — Дни? Недели? Месяцы? Нет. Так не пойдет. Мне надо вернуть мою жизнь. Целиком и полностью.

В этот момент раздается стук в дверь. Громкий, сильный, неожиданный. Виктор Сергеевич так стучать не может.

— Лера! Выйди! — голос Верещагина звучит глухо, злой и раздраженный. Замираю, потом торопливо прощаюсь с Сашкой до завтрашнего разговора.

— Выйди! — Верещагин стучит по дверному полотну кулаком, но я не отвечаю и даже не встаю с места.

Принимаю решение: пусть хоть дверь вынесет, но сейчас я не отвечу и не открою. Верещагин сегодня потерял друга — любимую собаку, и ему плохо. Теперь он хочет, чтобы плохо было мне. Не выйдет.

— Никита Алексеевич! — окликает хозяина мой охранник. — Валерия Ильинична приняла снотворное и легла спать пораньше. Не надо стучать.

— А! Это ты! Как тебя величать? Харон? Минос? Цербер? Плутос? Минотавр? — слышу я странные вопросы Верещагина.

Он явно пьян. Раздается четкий ответ охранника:

— Виктор Сергеевич будет более точно. Но по отношению к Валерии Ильиничне я бы использовал Херувима и огненный меч.

— Да ты эстет! Утверждаешь, что это врата не в ад, а в рай? — фыркает Верещагин.

— Утверждаю, — спокойно и твердо отвечает Виктор Сергеевич. — Она спит. Стучать бесполезно.

Дальнейший диалог я не слышу, поскольку голоса удаляются. Мне искренне жаль этогосильного и непоколебимого мужчину. Смерть Тумана — это страшное, непоправимое горе. А его отравление вообще за гранью добра и зла. Кому нужно так ранить гордого человека? Неужели моему отцу или Виноградовым?

Вопреки ожиданию бессонницы, засыпаю очень быстро. Просто проваливаюсь в сон, как в яму, устланную мягкими осенними листьями. Постель тоже пахнет чем-то травяным, горько-острым, но пахнет приятно.

Просыпаюсь далеко за полночь от жажды. Сильной и терпкой. Возле кровати нет привычной бутылки лимонной минеральной воды. Придется спускаться вниз.

В доме тихо и пусто. Спускаюсь вниз и захожу на кухню, не включая свет. На всякий случай. В огромном черном холодильнике есть всё, что только могут придумать те, кто совершает ночные набеги на склад продуктов. В том числе и самая разнообразная минеральная вода. Выбираю небольшую бутылочку воды с соком лайма, и в этот момент включается свет.

— Изгнали из рая или сбежала? — в дверях кухни стоит высокая, широкая фигура. Верещагин. В одних джинсах, с голым торсом, босиком.

— Пришла взять воды, — осторожно говорю я, показывая бутылочку.

Верещагин делает шаг вперед, слегка покачнувшись, и я понимаю, что он пьян. Очень пьян.