Онлайн книга «Триумф поражения»
|
Накануне женского праздника в агентстве радостная суматоха. Все гадают, как поздравит нас Хозяин, который не появлялся уже три дня. — Надеюсь на хорошую премию, — подкрашивает губы Марина. — У меня отпуск в мае. Собираюсь в Эмираты. — Премия — само собой! — соглашается Римма Викторовна. — Но и для души чего-нибудь хочется. — Что может подарить человек без души для души? — иронизирую я. Но утром седьмого марта наше агентство превращается в цветник. Каждая женщина, от уборщицы до Павлы Борисовны, получает свой букет цветов. Все они разные и по-настоящему красивые. У Павлы Борисовны это большой букет розовых роз. У Марины — бордово-красных. У девочек из рекламного отдела — чудесные кустовые желтые хризантемы с синими ирисами. Дарья Владиленовна получила корзину ромашковых хризантем. Я осталась без цветов. Совсем. Курьеры, обошедшие с утра все агентство с букетами и записочками, не заглянули ни в мой кабинет, ни в мою квартиру. — Опаньки! — чешет затылок Димка. — Султан наказывает свою наложницу за непослушание? — Что за ассоциации? — сержусь я. — Не нужны мне его цветы. — А я думаю, что Хозяин для Нины какой-то сюрприз готовит, — предполагает веселый Костик. — Может, он тебе вообще розарий подарит или дерево какое. — Шутка дня! — смеюсь я, совсем не расстроившись. Костик прав. От Холодильника можно ожидать всего. Хотя, думаю, будь его воля (так она, воля, его и есть!), он с удовольствием подарил бы мне тот самый цветок, который ловит насекомых. Ближе к вечеру нас ждет концерт. Оказывается, наши мужчины приготовили для нас вечер романсов. Костик в концертном фраке садится за рояль. Первым поет Денис Владиленович. Торжественно строгий в костюме- тройке. Седой и солидный. Ни пурпурный рубин, ни аметист лиловый. Ни наглой белизной сверкающий алмаз Не подошли бы так к лучистости суровой Холодных ваших глаз, Как этот тонко ограненный, Хранящий тайну темных рук, Ничьим огнем не опаленный, В ничто на свете не влюбленный Темно-зеленый изумруд. Павел Денисович в неизменном черном костюме с красной бархатной бабочкой выжимает из глаз восхищенных женщин искренние слезы. Ночи безумные, ночи бессонные, Речи несвязные, взоры усталые… Ночи, последним огнем озаренные, Осени мертвой цветы запоздалые. Пусть даже время рукой беспощадною Мне указало, что было в вас ложного, Все же лечу я к вам памятью жадною, В прошлом ответа ищу невозможного… Изысканно трогательный Костик выбирает изысканный роман Вертинского. Ваши пальцы пахнут ладаном, А в ресницах спит печаль. Ничего теперь не надо нам, Никого теперь не жаль. Настоящий фурор производит опоздавший Прохор Васильевич. Во-первых, он по-прежнему красив как дьявол, а это каждый раз как-то забывается, во- вторых, оказывается, прекрасно поет и сам играет на рояле, отказавшись от услуг Костика, в-третьих, он выбирает оригинальный романс, и всем присутствующим женщинам, даже мне, начинает казаться, что он поет именно мне. Я не люблю Вас и люблю, На Вас молюсь и проклинаю. Не видеть Вас я не могу, Но встречи с Вами избегаю. Вы так наивны, так умны, Вы так низки и так высоки, Вы так земны и неземны, Вы так близки и так далеки. Кошу глаза в сторону — и натыкаюсь на карюю бездну, тут же поглощающую меня. Мне начинает казаться, что это Холодильник выбирал начальнику охраны романс и приказал спеть его только для меня. |