Книга Царевна гибельных болот, страница 40 – Екатерина Ильинская

– Да, ты права: человеку с судьбой не поспорить. Но есть кое-что, способное нить жизни как оборвать, так и продлить. Знаешь, что это?

– Смерть да любовь, чего тут гадать?

– Умна ты, Василиса, правду говорят. А вот скажи, осталась ли настоящая любовь, если Лада ушла? Чувствовала ты её?

Мара даже подалась вперёд. Ноздри её раздувались, словно у собаки, почуявшей след. Я открыла рот, чтобы ответить утвердительно, но тут же закрыла. И стало ещё мне горше. Думала, что Ивана люблю, но то чувство было как облако, плывущее по небу, – подул ветер, и ушло. Иван меня не любил и подавно. Да и Милолику тоже, раз выбрал княжну вместо купеческой дочери.

И лишь образ колдуна, вымаливающего жизнь Марьи, стоял между мной и разочарованием в дарах Лады. Но пусть то другую любили, а я сама боялась дать своим чувствам расцвести, чтобы не умереть от разочарования, если мой избранник окажется Кощеем… но всё равно была она. Была настоящая любовь!

– Есть. Есть настоящаялюбовь и без Лады. И даже если боги ушли, жить всё равно надо по их заветам. Тогда мир спасётся.

С губ сами собой слетели слова озёрной девы, которые та говорила Ивану. А Мара скривилась на мой ответ.

– Я вижу, ты не только с людьми якшаешься, княжна, но и разговором с духами природы не брезгуешь. А может, и любовь, которая сильнее смерти есть?

– И такая есть. – Я снова представила жреца. Ведь если удастся его дело, то вернётся Марья.

– Тогда, может, поспорим? – Мара смотрела так хищно, что нутро похолодело и затошнило от страха.

– Не по чину и не по разуму мне с богами спорить, прости, коль огорчила чем.

Я поклонилась, не понимая, чего ещё от меня нужно. Сейчас Мара казалась надоедливой соседкой, встреченной на базаре. Куда разум твой делся, Василиса? Где страх потеряла? Или решила, что в Нави стала сильнее богов? Ой, натерпишься ещё за свой норов. Чай не человек перед тобой…

– Ладно. Тогда иди.

Я моргнула, словно кто-то заставил, а когда открыла глаза, то Мары уже не было. Лишь откуда-то сверху долетели до меня слова: «Иван видел вас с колдуном у озера…».

Стыд снова окрасил щёки алым. Я вернулась на тропинку и помчалась к избушке.

У избушки никого не было, но вдалеке слышались голоса и плеск. Словно кто-то тонул. Я бросилась к брёвнам, по которым мы вчера переходили, и только добежав до них, успокоилась.

Никто не тонул, но Иван с колдуном ныряли по разные стороны от островка. То один, то другой появлялись над поверхностью, чтобы набрать воздуха, а потом снова скрывались под водой. Что они делали, было непонятно.

Я пошла к ним, надеясь, что кто-нибудь объяснит мне внезапную любовь к купанию в болоте, но заметила – вода чистая, как в горном озере. Колдун ворожил?

На берегу лежала знакомая баклага, и стало понятно, что это живая вода обновила болотную жижу. Рядом был сброшенный балахон и две рубахи: вышитая царевичева, а простая – жреца Мары. Отзвуком лихорадки по телу пробежала дрожь. Не хотела бы я снова купаться, К счастью, и не заставляли. Только в этот момент стало ясно, что на болоте потеплело. Или вчера мне холод из-за болезни почудился?

Вынырнул Иван и снова скрылся под водой. Что же они ищут? Ножны у Мары, лезвие и рукоять у нас.

Появился колдун, заметил меня и направился к берегу. Опёрся о бревно, круто опускающееся в воду. Мышцы на его плечах и груди напряглись. Одним слитным движением он оказался на островке рядом со мной и замер.