Книга Крепостная Эльза, страница 60 – Светлана Машкина

— Ты зачем её выпустил? — перебил граф. — Кто позволил? Волю отцовскую нарушаешь?

— И не думал. За семейное добро переживаю. Ещё за то, как мы королевский день рождения отпразднуем, и не посчитает ли Его Величество, что в прошлом году у соседей значительно лучше было. Вы же знаете — если королю и фаворитке понравится, то и мы с вами в накладе не останемся.

— Эська при чём? — усмехнулся граф. — Она каким боком нам нужна? Я гулящих девок в труппе не держу.

— Так то гулящих, а то — нарушивших дисциплину и искренне раскаявшихся.

Вольтан незаметно толкнул меня локтем. Понятно — мой выход.

Прав Шекспир: весь мир — театр, а люди в нём актёры. С рождения и до смерти мы играем разные роли. Мы лжём, притворяемся и недовариваем. Мы показываем лучшие свои стороны, которых, возможно, и нет вовсе. Замалчиваем проблемы, делаем вид, что не замечаем очевидного, закрываем глаза или, наоборот, раздуваем из мухи слона, провоцируя конфликт.

Сейчас я — юная, наивная, не слишком умная и неопытная крестьянка, которая сама испугалась того, что натворила.Которая верит, что поступила недопустимо и раскаивается искренне и страстно. Я готова рвать на себе волосы и биться головой о стену, лишь бы добрый и милостивый мой хозяин простил свою покорную неразумную рабыню. Достаточно самобичевания?

Мысленно воплотившись в образ, я бросилась к графу с такой силой, что он вздрогнул.

— Господин мой! Простите меня, простите дуру глупую, добро ваше забывшую!

Тут я вспомнила фразу из старой комедии: «Простите меня, дети, дуру грешную», и чуть не испортила всё дело.

Хорошо, что в этот момент я как раз начала кланяться и больно приложилась лбом к деревянному полу. Кланяться из положения почти лёжа — довольно сложное дело. Зато я сразу вошла в роль.

Я обнимала сапоги графа и с трудом сдерживалась, чтобы не расчихаться — пахли они ужасно, чем-то едким и горелым. Более того! Я превзошла сама себя! Я заливалась слезами и клялась в вечной службе, послушании и прочей мути. И пусть рыдала я от вонючей едкости сапог, всё равно получилось очень реалистично.

Краем глаза заметила, что Вольтан поражён моими выступлением, и задумчиво кусает кончик кружевного воротничка.

— Хватит уже, хватит! Пошла! — граф легонько оттолкнул меня ногой.

— Отец, могу я напомнить, что барон Асонин — ваш главный театральный конкурент? Отдавая ему Эльзу, вы делаете его труппу богаче на один талант. К тому же она, уверен, знает ещё много интересных сказок. Правда, Эльза?

Я торопливо закивала. Какие хотите! У классиков ещё много всего интересного! Украдём любой сюжет, всё равно мы в другом мире и призвать к ответу за плагиат некому. Чего изволите, господа? Даже «Лебединое озеро» не пожалею!

— Ещё хочу заметить, — неторопливо продолжал Вольтан, — что Фелицата, без сомнения, во всех ролях хороша, но её красота подходит скорее для зрелой женщины, чем для юной девушки. А ведь мы хотим, чтобы пьеса не просто удалась — она должна произвести фурор. В таком деле каждая мелочь важна, не правда ли?

Граф задумчиво кивнул, переводя взгляд с меня на Фелицату. Вольтан прав — для Джульетты эта змеюка крупновата и слишком ярка. Другое дело я — среднего роста, хрупкая, тонкокостная. В светлых лёгких нарядах я выгляжу не старше семнадцати.

— Эська повела себя непозволительно и должна быть наказана, — упирался граф.