Книга Крепостная Эльза, страница 15 – Светлана Машкина

Ушли мы тоже огородами.

— Чтобы соседи не видели, да раньше времени баронету не донесли, — объяснила Палиша.

— О чём?

— О тебе, конечно! Я знаю, что матушка удумала, а ты не дотумкала, да? — усмехнулась сестра.

Я отрицательно покачала головой. Рассказывай уже, дорогая сестрица! Хоть я и поняла, что идти до Священного круга довольно далеко, но всё равно переживала, что не успею выжать из Палиши максимум информации.

— Клятвы вы с Силием там дадите. А уж как клятвы дадите — можно не переживать, не увезут тебя из села.

Осторожно выспрашивая и стараясь не слишком часто напоминать о своей внезапной потере памяти, я выяснила некоторые специфические подробности.

Единственный бог в этом мире — Сильнейший. У него были храмы, жрецы и даже монастыри. Правда, по словам Палиши, о монастырях ходили плохие слухи и народ сравнивал их скорее с тюрьмой, чем со святым намоленным местом.

Вероятно, местное божество не особо надеялось, что простые крестьяне найдут время и деньги добраться до ближайшего храма (который, кстати, оказался в сутках езды на телеге), поэтому для них были специальные места. Священный круг, к которому мы идём, образовался так давно, что даже самые старые старики не помнят, в какое время появился на поляне алтарь Сильнейшего.

На этом месте давались клятвы, обеты, можно было помолиться, совершенно бесплатно, в отличии от храма, где жрецы настойчиво просили пожертвований.

Женихами и невестами тоже становились здесь.

Обряд был прост — девушка и парень клалиладонь на алтарь и обещали стать мужем и женой. Если Сильнейший принимал обещание, то в скором времени они должны были отправиться в храм и провести положенный свадебный обряд.

— Неужели Сильнейший может не принять обещания? — удивилась я.

— Может, — кивнула Палиша. — Ежели, допустим, грехов на ком-то из них много, или уже обещание другому дадено. Но такое редко бывает, кто же будет бога обманывать?

Я не стала уточнять, что желающие стать самыми хитрыми всегда найдутся.

Как только Силий объявит меня своей невестой, быть проданной или обменянной мне больше не грозит.

— Почему? — спросила я.

— Силий — сын кузнеца, кто же кузнецкого сына продаст?

— Меня и без мужа продать могут, — вздохнула я.

— Могут, но барон наш не позволит, побоится Сильнейшего.

Божество категорически осуждало продажу членов семьи отдельно друг от друга. То есть, по факту, запрета не было, хозяин мог свободно распродать любую семью. Например, жену в одни руки, мужа — в другие, детей — в третьи. Но такое положение осуждалось местной религией, да и общество не приветствовало подобные продажи. Зато незамужнюю девку или холостого парня продать могли запросто. После достижения совершеннолетия они считались отдельной личностью. «Взрослость» девочки наступала с семнадцати лет, мальчика — с двенадцати… Женить, правда, не спешили до двадцати, но нагрузить работой — вполне. Да уж, порядки…

Силий в селе считался самым завидным женихом. Одно то, что он помогал в кузне отцу, поднимало шансы Силия на брачном рынке до невиданных высот.

— Разве сына кузнеца нельзя продать? — уточнила я. — Вместе со мной, допустим.

— Ой, кому ты нужна? — усмехнулась сестра. — Кузнеца ни один барин не продаст, а уж если продаст, то за такую цену, что полсела можно купить.

Кузнецы не просто ценились — они были местной деревенской элитой. Даже староста и травница не пользовались таким уважением, как они. Стать кузнецом мог только сын кузнеца, поэтому детей в семье всегда было много. Ведь чем больше сыновей — тем больше надежды на то, что хоть один из них станет кузнецом и родителей в будущем ожидает сытая старость.