Книга Крепостная Эльза, страница 13 – Светлана Машкина

Матушка Маника проснулась, кряхтя и прижимая ладонь к пояснице, села на лавке. Мальчики крепко спали, Палиша, положив под щёку ладошку, сладко посапывала, пришлось мне встать и открывать дверь.

В избу просочилась девчонка лет десяти, с блестящими от возбуждения глазками.

— Давеча вы у нас бельё стирали, и видели, как я на капусту упала. Но не сказали, а бабка потом решила, что сама полегла капуста. Спасибо вам, а тобы было мне наказание, чтобы не играла тама, где не велено. Теперь я вам раньше всех новость расскажу, только вы пообещайте, что не выдадите меня деду.

— Обещаю, — мгновенно собралась Маника. — Давай-ка, девонька, курочек наших посмотришь. Красивые у нас курочки.

Ого! Уводит, значит, от лишних ушей? Маника с девочкой пошли на задний двор, я, стараясь не спалиться, прокралась за ними. Интересно же, какую секретную новость принесла девчонка!

— Девку вашу молодой баронет чужому господину отдаёт. Вчера вечером, стемнело уже, пришёл из замка слуга баронский. Сказал деду, мол, ты староста, ты и позаботься о том, чтобы девку в замок доставили. И, мол, чтобы не чудила и не выла белугой — господа этого сильно не любят.

— За что же он продаёт мою доченьку? — всхлипнула Маника и тяжело опустилась на скамью. — Чем она провинилась?

Мне стало жалко чужую, в принципе, женщину. Только не понимаю, какую дочку хотят продать? Неужели Палишу? Меня-то вряд ли кто возьмёт, по уверениям сестры, характер в меня препротивный, я лентяйка и ябеда, периодически отлыниваю от работы, из всех достоинств только красота, но толку от неё никакого.

Я вышла из своего укрытия, присела на лавку и обняла матушку.

Та прижалась ко мне, не сдерживая больше рыданий.

— Ой, горе, какое горе, — тихо причитала Малиша. — Ой, Палишенька моя, горлиночка! Продают сердечко моё!

— Не Палишу, Эську, — тихо заметила девчонка. — Не продают её, меняют.

— Меня? На что? — поразилась я.

— На щеночка. У того господина собачка охотничья, уж очень они её ценят. Собачка скоро щенков родит, вот баронет и хочет такого щенка заполучить. Только я слышала, как слуга батюшке рассказывал, что продавать щеночка наотрез хозяин отказался. Только и согласился, что на Эську выменять.

Теперь впору заголосить было мне. Не столько от страха, сколько от шока и потрясения. Меня обменивают на блохастую псину?

Наверное, матушка Маника ожидала от меня как минимум истерику, потому что быстро обхватила за плечи и закрыла ладонью рот.

— Тихо, тихо моё сердечко. Не плачь. Тебя-то мы, дай нам помощи Сильнейший, сможем уберечь.

Как, интересно? Спрячет и скажет, что я заблудилась в лесу? Не вариант. Сообщит о моём вздорном характере? На конюшне у нового хозяина быстро исправят этот маленький недостаток. Илигде здесь наказывают провинившихся холопов? Что можно сделать, чтобы отмазать меня от обмена? И где гарантия, что мне это поможет? Баронет уже обратил на меня пристальное внимание.

Смотрел, боров жирный, с явным мужским интересом. Где гарантия, что оставаясь дома, я очень быстро не попаду в его руки? Или здесь есть хоть какие-то понятия о порядочности? Боюсь, меня ждёт разочарование.

— Матушка, зачем я тому господину?

Маника погладила меня по голове:

— Ой, доча, не мне бы этакий срам говорить, да не тебе бы слушать. Но скажу, чтобы знала ты, чего избежать надобно. Богатые-то баре, они разные бывают. Есть, как наш барон — жалостливый, справедливый, за зря не наказывает и людей редко продаёт, разве уж совсем завалящих. А есть такие, что покупают молодых девок и делают с ними непотребное. Что — не буду тебе говорить, большая уже, сама понимаешь. Зовутся те девки гаремками. Говорят, держат их только пока красота свежа, а уж куда потом — не ведаю. Может, в поле на работы, или продают куда. Избавь тебя Сильнейший от такой участи, моё сердечко. Вставай, торопиться нам надо.