Книга Поймать океан, страница 243 – Виктория Войцек

Но никто больше не видел в ней перемен, а Вальцер, продолжавший трясти ее, выкрикивал – это легко читалось по губам – ее имя.

Асин.

– Оставь меня! – зашипела Асин, но даже не услышала себя.

– Ты сама позвала меня, – чуть обиженно ответила мама, стерев основанием ладони очередную каплю с лица. – Когда решила обратить время вспять.

Она менялась: тоньше и длиннее становились пальцы,острее – нос. Но Вальцер – родной, знакомый в захлестнувшем всех и все вокруг безумии – так и видел перед собой Асин. Он хлестал ее по щекам, заглядывая в широко распахнутые глаза, и пытался докричаться. Его пальцы коснулись ее шеи, а на лице отразилось облегчение: видимо, под кожей еще что-то билось.

– Мне будет больно? – почему-то спросила Асин – и нутро ее вновь вспыхнуло, когда мама расхохоталась.

– О нет, моя Асин, это совсем не больно, слышишь? Надеюсь, ты сможешь меня простить. Ведь сможешь? – Мама посмотрела на нее своими яркими глазами и вдруг дернулась, а изо рта ее вновь исторглась вода вместе с черными, извивающимися подобно червям водорослями. – Мы с тобой неделимы, Асин. – Ее щеки тронул легкий румянец, и она накрыла губы ладонью, будто слишком громко икнула за столом. – И встретимся вновь. Смерть не угонится за нами. Я ей не позволю.

«Небокрушитель» задрожал от очередного удара. Даже Асин почувствовала это, хотя и парила невысоко над палубой, беспомощно поджав ноги. Она то и дело уворачивалась от не замечающих ее людей, чтобы ненароком не столкнуться с ними. Происходящее все еще виделось ей сном – кошмаром, в который она наконец рухнула, когда бесконечная нора вдруг оказалась конечной.

– Что это? – Голос Асин прозвучал удивленно, хотя удивления в ней не осталось: лишь бурлящая злость.

– Я, – с улыбкой ответила мама. – Настоящая я, – добавила она, будто это хоть что-то могло объяснить. – Вернее, огромное рыбье тело. Я все еще могу немножечко им управлять. – Она пошевелила пальцами.

– Зачем? – спросила Асин, а опустевшая голова на мгновение показалась такой легкой. Но и она постепенно заполнялась алой, как закатное небо, яростью.

– Потому что ты не хочешь сиять. – Мама говорила так, будто Асин уже должна была это знать. – И если гнев не помогает, то остается другое, одно из самых сильных чувств. Страх. Аномалии, моя искорка, не контролируют себя. Они вспыхивают и гаснут, вспыхивают и гаснут. И так – до бесконечности. Но ты особенная. Разумная. Слышишь?

Она слышала. И ей это совсем не нравилось.

Мама говорила ее губами – теперь тонкими и бескровными, – и касалась ее пальцами ее лица. Асин же даже не могла нервно пожевать свои волосы.

– Раньше все было проще. – Мама, кажется, обиделась. – Ты начинала злиться и – бум! – время свивалось в кольцо и сноваработало на меня. Почему не выходит сейчас? Ты вроде как по-человечески разбилась. Тебя увозит от папы красивый, но злой мужчина. Твой единственный друг то ли жив, то ли нет. А твой корабль пытается разбить твоя же мать. Ты уже должна сиять! А я уже должна слиться со своим шумом в этом даже немного симпатичном теле.

– Откуда ты… – Асин не договорила. Но мама и так прекрасно ухватилась за нить ее мыслей.

– Сейчас я бестелесна. По твоей, между прочим, вине, – уколола ее мама, явно надеясь разбудить совесть. – Я здесь. И одновременно везде. Прошиваю тончайшей иглой ткань мира. Это немного сводит с ума, знаешь ли. И как Бесконечная Башня все это выносит?