Книга Поймать океан, страница 242 – Виктория Войцек

Асин никогда не думала, как дорого может стоить единственный выбор. Но киты – мамины киты, забравшие ее когда-то с собой, – манили с детства. Они взмывали в небо. И погибали там, превращаясь в свечи, мыло, духи, корзины и чей-то ужин.

О борт вдруг ударилось что-то тяжелое. Тело Асин швырнуло вперед, и в этот раз она не сумела удержать его – оно, рухнув на доски, растянулось, такое чужое, некрасивое и неправильное. Асин все еще парила где-то сбоку, чувствуя при этом дрожь в руках и боль в голове, слишком реальную для человека, отделившегося от себя.

Альвар отскочил, рявкнул, обнажив зубы, но Асин вновь не услышала даже приглушенный звук его голоса. Зато услышала китов, которые запели как никогда громко. И она подхватила их мотив, надрывая горло, чтобы только заглушить собственные мысли – их было слишком много. Асин зажала уши и закричала, медленно начала вставать на колени, когда за бортом показалась первая блестящая фигура.

Киты манили своей бессловесной песней, будто обещая, что там, где нет ни людей, ни аномалий, все будет хорошо. И Асин заметалась – как когда-то заметалась ее мама – и, вскочив, ринулась к фальшборту, откуда ее тут же оттащили. Альвар схватил ее за ворот, зацепив пальцами и волосы, и отбросил к команде, которая тут же обступила кольцом, не давая выбраться. На Асин смотрели люди с одинаковыми лицами: среди них не было ни Альвара, ни того рыжего юноши. Их будто вылепили по общему подобию: волосы блеклые, похожие на засохшую грязь, глаза серые, словно дождливое небо, поджатые полосы-рты и землистая кожа. Не похожие ни на кого, лишь друг на друга,люди из глины и песка. Их хотелось разбить. Как и все вокруг.

Асин вскинулась, раскрыла рот и вновь услышала лишь китовью песню. Но «Небокрушитель» был гостем Первого, не ощетинившимся гарпунными пушками. Впрочем, это не мешало команде, испугавшейся дикой тряски, хвататься за оружие. Асин дрожала, а мир вокруг, привычный, тянувший из нее воспоминания детства, обращался уродливым чудовищем. Все искажалось, будто в кошмаре: парящий корабль, ее любимое синее платье, печальные киты, стремящиеся ввысь. И ее затягивало глубже, она падала в почти бесконечную нору, не боясь разбиться.

Киты огибали «Небокрушитель», команда металась, пытаясь понять, что за сила раз за разом стучится о дно судна, угрожая оставить от него одни щепки, Альвар беззвучно отдавал приказы, а Вальцер, оказавшийся вдруг рядом, тряс Асин за плечи. Но она не чувствовала ни прикосновений его рук, ни прохлады ветра, треплющего ее по волосам, ни текущего времени, обернувшегося вдруг для нее густой, застывающей смолой.

– Я тебя вижу, – раздался вдруг голос – и заскрипел, разразился смехом, режущим слух, чаечьим.

Его Асин помнила по снам. А еще – по совсем недавно прочитанному дневнику.

С ней заговорила давно пропавшая, давно отпетая жрецами двух богов мама. И слова ее текли из приоткрытого рта Асин. А еще ей чудилось, что вместе с ними с уголков губ бежит вода, собираясь крупными каплями на разбитом подбородке.

– Моя необычная девочка, моя искорка, – сказала мама, смотревшая своими – ее! – глазами. – Сияй и злись, злись и сияй.

К сожалению, Асин могла лишь злиться. И эта злость разгоралась в ней с каждым услышанным словом. Потому что она больше не была собой, ее тело, проникнув щупальцами через рот, заняла совсем незнакомая, но в то же время родная мама, надела его как новый наряд, сняв перед этим с законного владельца. Асин глядела на себя со стороны и замечала темнеющие кончики волос и глаза, превращавшиеся из океана в небо.