Книга Поймать океан, страница 219 – Виктория Войцек

– Одинокая, – тускло ответила она и даже не отвернулась, чтобы продемонстрировать, как сильно ее задели мои слова.

– Да бро-ось! – протянул я, всплеснув руками. Она была несносной, но даже у несносности есть границы, которые она не только пересекла, но еще и сплясала на них. – У тебя же есть твой обожаемый Каррэ, который тебя чуть ли не боготворит. Он бы оправдал тебя за что угодно. Я никогда не видел, чтобы обычный человек так любил.

– Он любит Маритар. Ту, у которой человеческое тело, человеческое лицо!

Внутри моей головы что-то ощутимо щелкнуло.

– А я? – Я даже не понял, как эта дурость вырвалась из моего рта.

– И ты любишь Маритар. Ты ведь ни разу не задумался о том, что я умру не здесь, а далеко внизу. Одна, в окружении воды. Раздувшаяся, уродливая, с плавниками и множеством глаз. Не Маритар. А такая, какая и есть на самом деле. – Она засмеялась, но мне подумалось вдруг, что она задыхается. Я дернулся навстречу. Она остановила меня жестом. – Ведь это так легко – любить красивое, привычное глазу.

– Но ведь Маритар и есть ты. Это твое тело. Это твое лицо.

– Я лишь сделала себя такой, – уже спокойнее возразила она. – Слепила эту внешность. Как из глины. Устав быть одинокой, жить в том месте, которого люди боятся. Быть той, кого боятся. Кита можно убить. Из кита можно сделать свечку и мыло. Кита можно съесть. А меня? Меня ест только маленькая Асин. Зато теперь я красивая. И у меня есть Джехайя и Асин. И ты. И даже этот кретин Вальцер. Но мои силы на исходе. Мое время на исходе.

Я не нашелся с ответом. Насколько правдивы ее слова? Но стоило мне задуматься об этом, как Маритар тут же ударила меня по уху – с размаху, согнув ладонь лодочкой, чтобы получилось больнее.

– И да. Никогда не называй ее обычной! Мою Асин. В ней меня – ровно половина. А моя половина никак не может быть обычной. – В ее глазах заблестели злые слезы.

Она ушла, так и не поставив точку в разговоре. А я глядел ей вслед, потирая горящее ухо.

Когда ее не станет, я отдам себя океану. И потушу свое солнце.

Она никогда не будет одна.

Порой текст требовалось переварить – как тяжелую еду. Сесть, погладить пульсирующий висок, подышать. Так Асин и сделала – даже свесилась с подоконника. Ветер обдувал ее лицо, принося неповторимый запах океана, который казался сейчас отнюдь не освежающим, наоборот – неприятным.Ведь под толщей воды умирают люди и живут демоны. А однажды она поглотит само солнце, пускай и внутри одного человека.

Вернувшись, она поскребла ногтями под ключицей, будто пытаясь добраться до источника своего внутреннего света, и вновь уставилась на буквы. Они принялись плясать озорными букашками перед глазами. Асин часто заморгала, но от этого чернила расплылись сильнее, а к горлу вновь подступила знакомая тошнота. Папа, говоривший, что можно опьянеть от свежего воздуха, был в очередной раз отвратительно прав.

Сегодня Маритар снова подняла эту тему. Вот только теперь она улыбалась, баюкая на руках крошку-булку. Та кряхтела, причмокивала и рвала маленькими толстыми ручонками кружева на мамином платье. Забавная такая. У нее на голове появился первый завиток – как пенный барашек. Или размазанный лопаточкой крем.

– Я скоро умру, – сказала она, смахивая мизинцем крошку с новой белой булочной рубашки. Наверное, в этом мире есть несколько вещей, на которые я могу смотреть бесконечно: деньги, украшения, выпивка и чересчур длинные мизинцы Маритар.