Книга Поймать океан, страница 178 – Виктория Войцек

– Хватайся. – Асин протянула ладонь, но Мирра отвернулась, громко хмыкнув.

– Она не хочет с тобой говорить, – усмехнулся Атто.

– То есть обижена она на вас, а говорить не хочет со мной? – удивилась Асин.

– Как-то так, – он пожал плечами. – И меня она простит раньше. Мирра думает, что ты сбежала. От проблем. От ответственности. А я просто вел себя как…

Легким жестом он передал слово Асин. Она должна была продолжить его фразу, в духе матери вставить резкое «кретин» с наверняка дерзко подрагивающим «р», уткнув кулаки в бока. Но Асин лишь покраснела. И вдруг незримая смелость, обхватив холодными пальцами ее запястье, с простотой любопытного ребенка потащила ее в совершенно иную сторону, к вопросу, повисшему в воздухе огромным, готовым вот-вот лопнуть мыльным пузырем.

– А как же Тавелли?

Ведь Асин казалось, Атто тоже сбежал, когда отрекся от своего имени. Пускай это было давно.

– Тебе так важно, чтобы я произнес это вслух? – Перечеркнутая шрамом бровь дернулась. – По моей вине подох человек, Асин. У него могла бы быть семья и с десяток нелепых рыжих детей. Но его нет. И я не вижу смысла бежать от этого. Но, видят боги, если мои ошибки обернутся грузом на моих ногах, – он подхватил Мирру под мышки и поднял над землей, пока она, прижав кулачкик груди, тихо хихикала, – клянусь, я сломаю их. И камни, и ноги.

– Понятно, – ответила Асин, хотя, если честно, не поняла ничего. Кроме того, что Атто, кажется, и правда не убегал – по крайней мере, звучали слова уверенно, и это помогало внутренне собраться. Но тревога вновь развернулась, задела сердце когтистыми лапами – и то пустилось вскачь.

Наверное, правильнее было бы побежать к дому, поднять ленту, смахнуть с нее пыль, а затем, тихонько скрипнув калиткой, подойти к обеспокоенному папе. Ведь он точно ждет, Асин знала это. Казалось бы, так просто – взять и извиниться, упасть в знакомые теплые объятия, а затем парой коротких фраз обратить время вспять. Асин могла бы сделать вид, будто ничего не случилось, но слова папы – сказанные и несказанные, – наверняка точили бы ее изнутри. Они же никогда не ссорились, никогда. А мелкие неурядицы обычно быстро забывались. Даже сейчас Асин не смогла вспомнить ни одной.

Папа понимал, принимал и прощал. А неудачи, возникавшие на пути, они переживали вместе, взявшись за руки. Что же изменилось сейчас? А может, они просто никогда не сталкивались с чем-то по-настоящему большим вроде неизбежного взросления и первой колченогой привязанности? Асин не знала.

– Как думаете, папа меня простит? – спросила она, прекрасно понимая, что ей, скорее всего, не ответят. Но неожиданно подала голос Мирра:

– Передай ей, – чеканя слова, она обратилась к Атто: – да, – без тени сомнения сказала она, позволяя ему отряхнуть себя от пыли. – Папы часто делают глупости. Потому что любят. Так говорила толстая святая матушка. Возможно, твой папа тоже хотел посадить тебя в стража.

– Образно, – добавил Атто, выпрямляясь. Он явно смирился с тем, что платье Мирры безнадежно испачкано: бурые пятна, похожие на расползшиеся по листу кляксы, спрятались в складках.

– Так ты не обижена на меня? – удивилась Асин, но голос ее звучал глухо из-за волнения.

Мирра лишь хмыкнула. Но мысль свою она донести сумела. Наверняка у каждого отца был свой железный страж, к которому он обращался, когда не видел иного выхода.