Книга Дело об обнаженной натуре и цветочном горшке, страница 58 – Ирина Иви

Через некоторое время злоумышленник повторяет все это с другой воспитанницей.

Каковы его цели? Что он хочет этим добиться и хочет ли? Быть может, все это действо и является самоцелью?

И как он умудряется оставаться незамеченным? Каким путем попадает в пансион и в комнаты к девушкам? Как уходит?

Я уснула, так и не найдя ответов на все эти вопросы. И приснилось мне, что большое зеркало, висящее напротив моей кровати, плавно отъехало в сторону, а из потайного хода, открывшегося на его месте, вышел человек.

– Потайной ход! Ну конечно! – воскликнула я и вдруг поняла, что все это происходит наяву.

Глаза моиполезли на лоб от удивления, когда я поняла, КТО проник ко мне таким образом.

Я дернулась, пытаясь соскочить с кровати, убежать, спастись, сделать хоть что-то! Но было уже поздно – человек подошел ко мне слишком близко.

– Слишком поздно, милочка, – вторя моим мыслям, мерзко захихикал неуловимый маньяк, которого мы тщетно искали столько времени. – Слишком поздно для тебя, а еще чуть-чуть и стало бы слишком поздно и для меня. К счастью… – белый платок опустился на мое лицо, тяжелая рука придавила его сверху.

Что было к счастью, мне так и не довелось узнать – я провалилась в небытие.

Холод. Темнота. Нет, не беспросветный мрак, но источник света слишком мал или недостаточно близок, чтобы хорошо осветить окружающее пространство. К тому же я не могу сфокусироваться – нечеткий, размытый мир плывет и кружится вокруг меня.

Сырость. Она пробирает до костей, заставляя дрожать и подтягивать колени к груди. Где-то капает вода, разбивая давящую тишину. Затхлый, застоявшийся воздух застревает в легких, не давая свободно дышать.

Онемевшее от долгой неподвижности и застывшее от холода тело отказывается повиноваться. Я лежу на твердой, шершавой поверхности среди чего-то непонятного, мягкого, слегка шуршащего, а местами и острого, болезненно утыкающегося мне в руки, ноги, плечи. Ветки с листвой? А лежу я тогда на земле? В саду пансиона? А источник света – это фонарь с главной аллеи?

Нет! Быть того не может! Не могла эта тварь вот так запросто бросить меня в месте, где любой может обнаружить меня, откуда я сама могу уйти! Но тогда… где же я?

Я предпринимаю очередную попытку сесть и на этот раз мне это удается… и тут же на голову падает что-то большое и тяжелое, а после с грохотом летит на пол! С глухим стоном я откидываюсь на свое неудобное и непонятное ложе. От боли в голове проясняется, глаза собираются в кучку, но то, что они видят, меня совсем не радует.

Склеп! Определенно, это склеп, но какой-то другой, не тот, в котором мы недавно побывали с Максимилианом!

Я снова сажусь, медленно и осторожно, чтобы не спровоцировать падение еще чего-нибудь на свою многострадальную голову – ей уже достаточно досталось. Оглядываюсь и в ужасе замираю.

Вокруг – глухие стены с табличками, на которых написаны имена усопших, в одной из стен небольшая ниша, в которой горит лампада – от нее-то и исходит тот слабый, трепещущий свет, который я поначалу приняла за свет садового фонаря. А посередине небольшого помещения стоит открытый гроб, усыпанный белыми гвоздиками, в гробу сижу я в чем мать родила, а неподалеку валяется крышка гроба, которой так славно приложило меня по голове.

Еще несколько томительных мгновений провела я на своем жутком ложе, от шока не в силах даже шевельнуться, а потом как ошпаренная выскочила из гроба и снова застыла на месте, беспомощно озираясь по сторонам – бежать было некуда, ничего, хотя бы отдаленнонапоминающее дверь, здесь не имелось.