Книга Дело об обнаженной натуре и цветочном горшке, страница 56 – Ирина Иви

Джейн еще находилась в лекарской, Максимилиан, вероятно, изучал найденные нами вещи преступника.

Кстати, обнаружили мы не только фотооборудование, но и пленки и снимки с воспитанницами, а это были уже неопровержимые улики, доказывающие, что склепом пользовался именно преступник. К сожалению, его самого нам найти так и не удалось. Гладиолус подвел нас к одной из стен в подземном помещении, а дальше хода не было, цветок же продолжал настойчиво указывать на эту стену. Я не могла понять, в чем дело: то ли моя неумелая магия начала рассеиваться, то ли из-за повреждения самого растения (от стебля оторвался один цветок) сбились тонкие магические настройки, но он не хотел работать как надо. Потыкавшись во все углы, словно слепые котята, мы несолоно хлебавши вернулись в пансион, прихватив с собой все обнаруженное. Максимилиан сложил все находки в большой черный мешок, который он жестом фокусника извлек откуда-то из-под сюртука.

Что ж, мне опять оставалось только ждать – все, что могла, я уже сделала. Хотя… нет, не все! Нужно разобраться, почему цветочная магия в гладиолусе стала барахлить!

Я достала книгу по криминалистике, забралась с ногами на кресло и углубилась в чтение. А через пять минут уже крепко спала. И даже обеденный колокол не смог меня разбудить. Зато это сделал Максимилиан, и то уже ближе к вечеру.

– Флер! – бодрый голос вырвал меня из мира сновидений. – А кровать вам на что, позвольте спросить? В прошлый раз застал вас спящей за столом, сейчас вот в кресле. Удобно?

– Когда полночи магичишь над цветочками, а полночи шастаешь по кладбищам, удобно везде, – зевая и потягиваясь, заверила его я. – Чем порадуете?

– Не уверен, что порадую, а вот удивить удивлю, – криво улыбнулся Максимилиан, усаживаясь напротив меня.

Я же, вдруг вспомнив о правилах приличия, спустила ноги с кресла и расправила мятую юбку. А заодно и поправила выбившиеся из прически во время сна пряди. Удивительно, но в последнее время в присутствии Максимилиана я чувствовала себя совершенно свободно и как-то… по-домашнему, что ли… уютно. Нескованной условностями. Вот и сейчас, нимало не смущаясь я спокойно проделала при нем все эти манипуляции, сунула ноги в мягкие тапочки и с улыбкой сказала:

– Ну давайте, удивляйте, раз уж радовать не хотите.

– Я допросил вашего садовника, Роба Уильямса. И знаете, что выяснилось? Никакой он не Роб Уильямс и уж тем более не садовник! За вашими клумбами ухаживал сын графа Уилгенского, Филипп Нетлис.

Я так и открыла рот от удивления! А потом память недовольно шевельнулась и в голове моей родилось воспоминание.

– Филипп Нетлис! Я вспомнила! Несколько месяцев назад он приезжал в пансион в поисках невесты! Ему приглянулась Диана! Он сделал ей предложение, а она ему отказала! Боже мой! После этого он приезжал еще два раза и оба раз получил от ворот поворот. Неужели ради Дианы он… – я замолчала, не в силах поверить, что богатый и знатный молодой человек пошел на такие безумства ради воспитанницы пансиона.

– Именно так! – подхватил Максимилиан. – Ради мисс Парвинд он устроился работать садовником в пансион.

– Слишком уж романтично, – с недоверием отмахнулась я. – Так вообще бывает?

– Как видите, да, – усмехнулся детектив, сверкнув на меня синими глазами, в которых промелькнуло странное выражение. – К преступлениям в пансионе он не причастен. Единственное его преступление состоит в том, что он безнадежно влюбилсяв вашу подругу и ходит за ней, словно тень. Она, кстати, в курсе, кто скрывается под личиной садовника – молодой человек открылся ей, надеялся, что она передумает. Да и до сих пор надеется. Но мисс Парвинд – настоящий кремень.