Книга Песнь ста миров, страница 138 – Цзюлу Фэйсян

– Не подобает ложно ссылаться на веление неба! Если его величество узнает…

– Боги и правда мне это передали, – с невозмутимым лицом перебила Цинь Яо жреца. – Его величество доверится воле неба.

Идущий рядом с ней парень молча бросил взгляд на ладонь девушки, сжимающую его правую руку. На самом деле слова ее были простым блефом, и все это понимали, однако в то мгновение он ненадолго поверил в богов.

Цинь Яо резко остановилась и, подняв голову, посмотрела на молодого человека. Ее ясные глаза, казалось, видели его насквозь:

– Забыла спросить. Как тебя зовут?

Помолчав какое-то время, он ответил:

– Пятнадцать.

– Значит, говорить умеешь… Вот только почему Пятнадцать?

Парень опустил взгляд:

– Я… ничтожный человек… – Словно не зная, как назвать себя, он замолк на мгновение, а затем продолжил: – Я был пятнадцатым смертником князя Чу, поэтому Пятнадцать.

Девушка на секунду растерялась. Смертники в Великой Цзинь занимали положение даже ниже слуг, с детства проходили бесчеловечную подготовку и выполняли приказы ценой собственной жизни, словно не люди, а вещи. Ее растерянность смутила парня, и он попытался отдернуть руку, желая отступить.

Однако Цинь Яо не разжала свою, а приподнялась на носочках и погладила его по голове:

– Ничего страшного, вернемся и выберем тебе имя из книги.

Мягкая ладонь, поглаживающая молодого человека по голове, овеяла обжигающим теплом сердце, словно ласкающий уши ветерок в разгар лета.

Почти всю верхнюю часть тела Пятнадцать укрывали повязки. Он сидел, прислонившись к изголовью кровати, и молча смотрел вниз. Тут дверь тихонько открылась, и парень поднял взгляд на вошедшую с горячей кашей в руках Цинь Яо. Он инстинктивно собрался было подняться и встать на колени, но не успел даже откинуть одеяло, как девушка остановила его:

– Ты мой наложник, – она присела сбоку. – И ты мне для ласки, а не для поклонов.

Пятнадцать остолбенел. Он знал лишь, как быть воином-смертником, но никак не наложником.

Цинь Яо зачерпнула ложкой кашу и поднесла к его рту, вот только он просто застыл. Тогда она улыбнулась:

– Открой рот.

Парень инстинктивно выполнил указание. Теплая каша опустилась ему на язык и вязкой, мягкой жижицей скользнула в пищевод, вмиг согревая все тело.

Терпеливо, ложка за ложкой, Наставник государя без лишних слов продолжила его кормить, а Пятнадцать молча глотал кашу, не сводя зачарованного взгляда с ее лица и чувствуя, что тем самым совершает огромный грех. Солнечный свет за окном, точно резец скульптора, высекал в его памяти лицо Цинь Яо, такое спокойное и заботливое в этот момент.

Когда каша оказалась съедена, девушка отставила тарелку в сторону и достала из-за пазухи книгу, после чего сместилась и уселась уже рядом с парнем:

– Давай выберем тебе имя. Какое хочешь: помужественнее или поизысканнее?

Прежде в своей жизни Пятнадцать никогда не выбирал, существовали лишь приказы хозяина и их исполнение. Поэтому, услышав такой вопрос, он в очередной раз надолго застыл. И оставался в таком положении до тех пор, пока в голову ему не пришла мысль, что за этот день он проявил себя уж слишком недалеким, а рано или поздно от столь недалекого человека наверняка отвернутся…

С некоторой осторожностью он повернул голову и взглянул на Цинь Яо, по-прежнему смотревшую на него с улыбкой, и тогда, сжав ладони, Пятнадцать чуть робко ответил: