Книга Хозяйка заброшенного замка, страница 16 – Надежда Соколова

Я видела, как они остановились, поговорили с кучером. Якоб, сначала настороженно, а потом все более оживленно, жестикулировал, что-то объясняя. И затем произошло нечто, от чего у меня на мгновение перехватило дыхание. Дерек снял свой дорогой, отороченный соболем кафтан, аккуратно повесил его на забор, взял у Якоба второй топор — тяжелый, с потрескавшейся рукоятью. Леопольд, не отставая, тоже сбросил свою добротную шинель и подхватил полено, чтобы устанавливать его на колоду.

И вот уже раздались равномерные, сильные удары: глуховатый — от топора Дерека, и более звонкий, менее уверенный — от Леопольда. Они не просто «помогали». Они работали. Дерек рубил дрова с той же сосредоточенной эффективностью, с какой вчера вправлял вывих. Якоб, прислонившись к поленнице, смотрел на это с одобрительным, почти отеческим выражением на морщинистом лице.

Я долго стояла у окна, наблюдая за этой картиной. Аристократ в тонкой рубахе, вспотевший на зимнем воздухе, и юный офицер, усердствующий над простой крестьянской работой. Это так не вписывалось в привычную картину мира, что боль ото сна понемногу начала отступать, уступая место какому-то новому, сложному чувству.

Отвернувшись от окна, я решительно направилась наверх, к Эдгару. Мальчик лежал в постели, но не спал. Его лицо просияло при моем появлении.

— Тетя! Нога уже почти не болит, честно!

— Тем лучше, — улыбнулась я, садясь на табурет у его кровати. — Но Дерек велел покой, значит, покой. Так что выбирай: будем читать или я расскажу тебеодну старую, очень длинную сказку? Ту, что не успела закончить в прошлый раз?

— Сказку! — не задумываясь, выпалил он.

И я начала рассказывать. О волшебном лесе, о потерянном королевстве, о героях, чья сила была не в мечах, а в доброте и смекалке. Голос мой креп, я погружалась в повествование, и понемногу странное успокоение со двора, где рубили дрова, перетекло и ко мне. Я гладила Эдгара по волосам, слушала его вопросы и смеялась над его комментариями. И на эти несколько часов боль от сна, тревога о будущем и даже гнетущая бедность отступили. Была только эта комната, этот больной мальчик, нуждающийся в заботе, и тихая, простая радость быть нужной здесь и сейчас.

После обеда небо, и без того низкое и свинцовое, окончательно потемнело, и пошел снег. Сначала это были редкие, нерешительные хлопья, кружащие в воздухе, но вскоре снегопад усилился, превратившись в сплошную, густую белую пелену, за которой полностью исчез лес, поле, даже ближайшие постройки. Этот внезапный, плотный заслон загнал все живое под крышу, окутал мир мертвящим, но уютным безмолвием.

Ирма, насупленная, как всегда, заперла курятник и сарай, проверяя, не забивает ли снегом щели, которые мы на днях так старательно конопатили. Якоб укрылся в каретном сарае, занимаясь починкой сбруи. Леопольд и Эдгар остались в своей комнате — старший что-то писал, младший, послушный предписанию, лежал с книгой, но уже явно скучая.

А мы с Дереком снова оказались в гостиной. Тишина здесь теперь была иной — не пустой, а наполненной мягким шуршанием снега по слюде окон и глубоким, утробным потрескиванием поленьев в камине. Огонь плясал за решеткой, отбрасывая на стены и потолок живые, извивающиеся тени, которые скрадывали убогость обстановки, превращая ее в нечто таинственное и почти уютное.