Книга Хозяйка заброшенного замка, страница 11 – Надежда Соколова

— Изысканная? Да. Перегруженная специями, соусами, желанием поразить, а не накормить. — Он намазал хлеб тонким слоем топленого масла. — После недели на таких пирах, честно говоря, смертельно хочется вот такой простой, честной еды. Она согревает изнутри. Будто… возвращает к сути вещей.

Леопольд фыркнул, но без злобы.

— Дядя Дерек,папа всегда говорит, что лучшая трапеза — у костра после долгой дороги.

— И он прав, — мягко ответил Дерек, обращаясь к подростку. — В походе или здесь, в вашем замке, суть одна: еда — это топливо и утешение. А это, — он указал ложкой на кастрюлю, — и то, и другое.

Эдгар, с набитым ртом, спросил:

— А правда, что вы, дядя Дерек, в прошлом году на дуэли победили графа Вальдемара из-за дамы?

На столе на секунду повисла неловкая тишина. Я замерла.

Дерек лишь поднял бровь, доел свой хлеб.

— Правда в том, Эдгар, что дуэли — это глупый и дорогой способ решать споры. А сплетни о них — еще глупее. Давай лучше расскажи, как у вас с тактикой в этом семестре? Говорят, ввели новый курс по магической поддержке пехоты?

Ловко сменив тему, он увлек мальчиков разговором о занятиях, расспрашивая о деталях с неподдельным, как мне показалось, интересом. Он не лез в дела Ирмы, не критиковал обстановку, не делал снисходительных комплиментов. Он просто был… неприхотлив. Сидел на жесткой табуретке в душной кухне, ел простую похлебку и разговаривал с подростками так, будто это был светский обед в столичной гостиной. И в этой его естественности была какая-то обескураживающая, тревожная тишина. Кто этот человек, которому действительно может нравиться наша бедная жизнь? Или он просто невероятно хороший актер?

После обеда мальчики, сытые и слегка разомлевшие от тепла, отправились к себе — Леопольд что-то писать в своем дневнике, Эдгар, почти наверняка, дремать с книгой. А я, собрав всю свою волю в кулак, пригласила Дерека в так называемую гостиную — комнату на первом этаже, смежную с кухней. Она использовалась редко, и в ней витал легкий запах пыли, приправленный ароматом дров из камина, который Ирма по моему указанию растопила заранее.

Комната была невелика, обставлена темной, тяжелой мебелью давно минувших эпох: два высоких кресла с облезлой бархатной обивкой, диван, на котором явно никто не спал десятилетиями, и массивный стол из черного дерева. На стенах висели потускневшие портреты незнакомых мне предков, чьи суровые лица молчаливо наблюдали за нами. Но камин, в котором весело потрескивали поленья, оживлял пространство, отбрасывая на стены танцующие тени.

Я указала Дереку на одно из кресел, сама заняла другое. На столе между нами Ирма уже расставила скромный чайный набор: простой фаянсовый чайникс грелкой-куклой, две тонкие фарфоровые чашки (едва ли не самое ценное, что у Ирен осталось от матери), тарелочку с хрустящим печеньем в форме полумесяцев, посыпанным крупным сахаром.

— Ирма… моя служанка, славится этим печеньем, — сказала я, наливая чай. Аромат мяты, мелиссы и чего-то лесного, горьковатого, заполнил пространство между нами. — Травы она собирает сама. Надеюсь, настой вам понравится.

Я чувствовала себя куклой, механически исполняющей заученные движения. Каждое слово давалось с усилием, будто я играла роль гостеприимной хозяйки в плохом спектакле, для которого не было ни подходящих декораций, ни веры в сюжет.