Книга Хозяйка заброшенного замка, страница 10 – Надежда Соколова

Я замерла на пороге, чувствуя, как жгучий стыд за свою нищету поднимается к щекам. Мне хотелось извиниться, что-то объяснить, но я лишь сжала руки в замок перед собой.

— Это… все, что я могу предложить. Больше жилых комнат, пригодных для… для аристократов, в замке нет. Только мои покои и комнаты прислуги.

Мой голос прозвучал сухо и официально, будто я докладывала о состоянии фортификаций.

Дерек молча переступил порог. Его взгляд, быстрый и оценивающий, скользнул по голым стенам, камину, кровати. Он не сморщился, не фыркнул. Напротив, уголки его губ дрогнули в чем-то, отдаленно напоминающем не улыбку, а скорее понимание.

— Более чем достаточно, госпожа Ирен, — сказал он тихо, ставя свой изящный дорожный чемоданчик из тисненой кожи на пол. — Мне нужна лишь крыша над головой и тепло. Остальное — суетные излишества. Благодарю вас загостеприимство.

Его слова прозвучали настолько искренне, что я на мгновение растерялась. Может, это лишь хорошие манеры? Или он и правда такой? Я кивнула, не находя, что сказать.

— Обед будет подан в кухне через час. Если что-то потребуется… Ирма, моя служанка, будет неподалеку.

И, не дожидаясь ответа, я быстро вышла, оставив его одного в этой скромной, холодной комнате, чувствуя себя одновременно хозяйкой, не справившейся с приемом, и загнанным в угол зверем, вынужденным делить свою берлогу.

Обед был подан ровно через час, как я и обещала, но не в холодной, непомерно большой столовой, а прямо на кухне — единственном по-настоящему теплом месте в замке. Стол, обычно служивший мне и Ирме, был накрыт для четверых: поставлена простая, но чистая глиняная посуда, оловянные ложки и кружки. В центре дымилась большая черная кастрюля с похлебкой — густой, наваристой, с кусками той самой заячьей тушки, корнеплодами с нашего огорода и крупой. Рядом лежал на деревянной доске душистый, еще теплый хлеб, испеченный Ирмой с утра из лучшей муки, и стояла глиняная миска с солеными лесными грибами.

Ирма, непроницаемая как скала, расставляла последние предметы. Её взгляд скользнул по гостю, но не выдал ни единой эмоции. Она лишь кивнула мне и встала у очага, готовая при необходимости подать еще.

Мы уселись: я во главе стола, Дерек — напротив, племянники — по бокам. Леопольд и Эдгар, сбросив парадные мундиры и оставшись в простых рубахах, казались чуть более расслабленными, но все еще держали выправку.

— Прошу, не стесняйтесь, — сказала я, чувствуя, как нелепо звучат слова гостеприимства в такой обстановке.

Леопольд, как старший, первым зачерпнул похлебку. Он отхлебнул и не смог сдержать одобрительного «хм».

— Круче, чем наша баланда в училище, тетя. В той хоть гвозди точи.

Эдгар, сгорбившись над тарелкой, лишь энергично закивал, уже уплетая за обе щеки.

Дерек не спеша попробовал похлебку. Он ел аккуратно, без звука, его движения были отработанно-изящными даже с грубой ложкой.

— Прекрасный вкус, — отметил он спокойно, обращаясь скорее к Ирме у камина, чем ко мне. — Чувствуется дымок можжевельника. Это очень искусно.

Ирма молча кивнула, принимая комплимент как должное.

— В столице, я полагаю, кухня более изысканная? — не удержалась я, не в силах побороть желание либо уколоть, либо услышать подтверждение своей несостоятельности.

Дерек отложил ложку и взял кусок хлеба. Он разломил его пополам, и запах горячего ржаного мякиша заполнил пространство между нами.