Книга Ее бешеные звери, страница 213 – Э. П. Бали

— Я не один, — удивленно шепчу я.

Когда у человека ничего не остается, он может превратиться в животное. Зубыи когти, ненависть и страх. Но он также может стать кем-то другим. Кем-то, кто жаждет быть чем-то большим, чем он есть. Я больше не верю в богов. Но в этом священном символе я нахожу веру в свою Регину. В мою собственную голубую фею. Потому что она здесь, такая же настоящая, как рассвет на моей коже, запечатленная в моей душе. Ее сердце бьется в унисон с моим.

Это единственное, что заставляет меня убраться подальше от этого места пыток и скорби. Это побуждает меня не оставаться и не умирать здесь с остальными членами моей убитой семьи, а двигаться дальше и найти ее. Стать мужчиной, достойным ее, а не животным, достойным казни.

Я был готов умереть, но теперь знаю, что не одинок.

Она поддерживала во мне жизнь. Даже когда я ее не знал.

Глава 67

Дикарь

Мы с Йети сидим на полу возле комнаты Аурелии и Минни на третий день «кататонии» Минни, как называет это состояние Лайл. Белый сибирский тигр прислонился к одной стене, а я — к другой, и мы передаем друг другу косяк. Это обычная травка, ему больше не нужен драконий стимулятор.

В первый час после того, как с ним случилось худшее, что может случиться в жизни зверя, Йети был подобен зомби, неспособному ни говорить, ни двигаться, ни даже моргать. Примерно через час он впал в глубокую, слепую ярость, и мне, Рубену, Лайлу и Ксандеру пришлось затащить его под землю, в клетку, где он часами бился об электрические прутья. В конце концов, когда его кожа расплавилась до костей, он потерял сознание. Когда он очнулся, то сделал это снова, требуя встречи со своей региной. И встречи с демоном, который так сильно ее ранил.

Он пришел в себя только на следующий день, когда, обезвоженный и покрытый ожогами, был в состоянии выслушать ультиматум Лайла.

Если он будет вести себя хорошо, то сможет дежурить у двери своей регины. Но даже в этом случае за ним постоянно должен присматривать кто-то из нас.

Разъяренный анимус, защищающий свою регину, — это мощная штука. А ярость Йети была сильнее, чем я когда-либо видел. Я горжусь своим другом. Он тоже страдал, как и я, не мог видеть брачную метку своей регины, но все равно хотел ее.

— Она все это время была моей, — повторяет Йети в миллионный раз, сверля взглядом закрытую деревянную дверь. Его голос охрип от рева и крика и звучит почти как у Косы. Кажется, он самне до конца верит в то, что говорит.

— Это пиздец, — соглашаюсь я, делая затяжку и выпуская сизый дым в воздух.

Йети левитирует косяк из моей руки, и он парит прямо к его рту. Он поднимает покрытую шрамами руку, чтобы закурить. У его локтя хрустит пакет с чипсами. Мы окружены едой, которую Йети принес из столовой после того, как пригрозил парням, которые там работают. Вокруг нас разбросаны бисквиты, булочки, пакеты с чипсами и целая куча кексов, и мне нельзя ни к чему прикасаться.

Это не для нас и даже не для него. Йети не будет есть, пока не накормит свою регину. Так всегда бывает, когда анимус встречает свою регину. Но я не знаю, как долго Йети придется голодать, потому что Минни еще не сделала ему подарок и не приняла его. Она все еще спит, приходя в себя после сильного удара, который нанес ей Титус.

Покалывание в затылке подсказывает мне, что Ксандер вошел в общежитие анимы, и нам требуется мгновение, чтобы увидеть, как он вышагивает по коридору. В его руках две бутылки виски и три стакана. Ксандеру всегда нравился Йети, потому что они оба серьезные и сварливые.