Книга В твой гроб или в мой?, страница 19 – Жаклин Хайд

Ненавижу, когда вонь пса-переростка смешивается с ее сладким запахом полевых цветов. Мне хочется вымыть ее в обжигающей ванне, пока я не удалю все его следы… И сейчас я думаю о ней в ванне, обнаженной. Бам… Мне не нужно уговаривать свой недавно пополнившийся запас крови, чтобы он снова мигрировал на юг.

— Мне нравится эта машина, — говорит она, протягивая руку вперед, чтобы провести ею по полированному деревянному салону.

— Мне тоже. Давненько я на ней не ездил.

Она хмурится.

— Это же «Кадиллак», да? Если бы у меня была такая машина, я бы каталась на ней каждый день. Почему бы тебе не ездить на ней чаще?

Как на это ответить? Я уже почти сто лет как наполовину живой? Это была одна из выходок Дойла, которой он пытался заставить меня питаться где-то в 1950-х годах.

Я прочистил горло.

— Очевидно, потому что мнене хотелось.

Она усмехается, воплощение обиженной женщины.

— Очевидно то, что я тебе не нравлюсь, и, поверь мне, это чувство совершенно взаимно, приятель. Я не просила тебя никуда меня везти, и уж точно не просила авиакомпанию терять мой багаж.

Гнев накатывает на нее волнами, и я останавливаю машину, заглушив при этом двигатель. Кровь стынет в жилах, я колеблюсь всего секунду, прежде чем отстегнуть ремень безопасности. Протягиваю руку, чтобы прикоснуться к ней, и она застывает.

Отступаю и кладу руку на спинку сиденья.

— Кто сказал, что ты мне не нравишься?

Она скрещивает руки на груди и игнорирует меня.

— Я бы надел на тебя мешок, если бы это удержало меня от желания сожрать тебя, — выпаливаю я, не уверенный, правда это или я говорю это специально, чтобы вывести ее из себя.

Ее голубые глаза расширяются в отражении окна машины, прежде чем она поворачивает ко мне голову.

— Что, прости?

— Твои пижамы, как ты это называешь, оставляют мало места для воображения, — говорю я, и ее прерывистое дыхание звучит музыкой для ушей. — Это вызывает у меня желание уложить тебя поперек кровати, раздвинуть прелестные бедра и наесться досыта.

Она задыхается. Мои руки впиваются в мягкую кожу руля, пока я пытаюсь удержать их подальше от нее. Не знаю, почему у меня такая бурная реакция на эту женщину, но я бы хотел, чтобы она была одета подобающим образом, пока я не разберусь с этим. Я должен желать держаться от нее подальше, а не вгрызаться в плоть с целью насытиться далеко не кровью. Хотя и кровь, чей запах так сладок, может быть причиной.

— Итак, если ты не хочешь, чтобы я сорвал с тебя одежду и показал множество причин, по которым тебе следует более прилично одеваться в моем присутствии, вылезай из машины и пойдем за покупками.

В ожидании решения я слышу прерывистое дыхание и запах возбуждения, чувствуя себя в аду, но это не важно. Влечение к ней, скорее всего, вызвано тем, что в моей постели много лет не было женщины, от которой бы так чудесно пахло, и позже я найду ту, с которой будет меньше… хлопот.

Она колеблется мгновение, прежде чем расстегнуть ремень безопасности дрожащими пальцами. На моих губах появляется хищная улыбка, и я выхожу из машины, когда она медленно тянется к ручке. К счастью, специальный крем, защищающий кожу от воздействиясолнца, не дает мне сгореть на солнце — в кои-то веки я благодарю Фрэнка за изобретательность. Я в спешке обхожу машину, открываю дверцу и помогаю женщине выйти из салона, борясь с рычанием, которое так и рвется наружу.