Книга В твой гроб или в мой?, страница 133 – Жаклин Хайд

Она опускается на мягкую скамью из другой эпохи, как будто у нее слабеют колени.

Я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ей, что шансы найти пару ничтожно малы. Я видел, как не один вампир скончался от ожидания. Это может занять сотни лет, и одиночество сводит с ума, вот почему нас сейчас так мало. Потеря партнера — это смертный приговор. Если она решит уйти теперь, когда я начал…

Ее плечи и спина, кажется, расслабляются, когда она моргает. Золотоволосая голова поднимается, и наши глаза встречаются, на губах Обри застенчивая улыбка.

— Хорошо.

Это значит «да»?

— Хорошо?

Я опускаюсь перед ней на колени и тянусь к мягким краям плаща, нежно растирая ткань между пальцами.

— Я согласен с тем, что любые твои вопросы обоснованы. Я без проблем расскажу тебе все, что ты захочешь узнать, особенно если учесть, что я хотел поговорить с тобой о будущем — разумеется, позже, — говорю я, пораженный тем, что она не убегает с криками и не пытается проткнуть меня острыми предметами. — Должен сказать, ты воспринимаешь все это довольно спокойно.

Ее глаза ярко блестят, а лицо краснеет, когда она наклоняется вперед, обхватив колени руками.

— Да, не так ли?

— Я хочу узнать о тебе все, что смогу, и я нахожу тебя совершенно очаровательной. Эти чувства никуда не исчезнут, и я хочу заботиться о тебе, если ты позволишь, — продолжаю я, надеясь, что она хотя бы частично ответит мне взаимностью.

Она облизывает губы и смотрит на меня.

— Думаю, мне нужно, чтобы ты поцеловал меня сейчас.

Я провожу рукой по мягкой коже ее лица и обхватываю щеку, наклоняясь к ее губам в поцелуе. Опьяняющий аромат наполняет мои ноздри, и я стону.

— Черт, ты так вкусно пахнешь.

Она отстраняется на мгновение и подносит свою миниатюрную ручку к лицу, кладя ее поверх моей.

— Как я пахну?

— Как волшебство и восход солнца, с легким привкусом полевых цветов, как лето моей юности, — честно говорю я.

Ее руки взлетают, чтобы обхватить мое лицо, и она притягивает меня к себе. Ее язык облизывает уголок моих губ, и мой член становится твердым, как камень. Я открываю глаза, чтобы посмотреть вниз на это прекрасное создание, которое, по-видимому, так же увлечено ей, как и я, и надежда трепещет в моей груди.

Я отстраняюсь, и ее глаза цвета спокойного, но яркого моря открываются, я мог бы смотреть в них до конца своих дней. Лицо Обри раскраснелось, и она слегка одергивает свой плащ.

— Ты готова снять это и показать мне свое платье во всей красе? — теперь, когда я ответил на все ее вопросы, я хочу увидеть ее и прикоснуться.

То, как нервно моргают эти голубые глаза, заставляет меня улыбнуться.

Я не могу не проследить за тем, как она облизывает губы, прежде чем прикусить нижнюю зубами.

— Здесь довольно тепло, — чопорно говорит она, не поднимаясь со скамейки.

Я смотрю ей в глаза и тянусь к завязкам, удерживающим плащ на месте, развязываю их, чтобы взглянуть на Обри. Плащ медленно спадает с ее плеч, обнажая мягкую, сочную кожу. У меня текут слюнки, и я скулю, как раненое животное. И только я смущаюсь, как она облегченно смеется.

Я поднимаюсь на ноги, ошеломленный и растерянный, когда в поле зрения появляются ее груди, которые держатся в платье будто по волшебству. Одно неверное движение, и кажется, что они обе вырвутся на свободу. Красное переливается на свету, как рубины, но когда Обри движется — она подобна морю, глубокому и коварному, как и ее изгибы для моей силы воли.