Книга Перепрошит тобой, страница 74 – Жаклин Хайд

— Ты говорил, что он не твой, — отвечаю я, поворачивая к нему голову, и снова выпрямляюсь.

Он сокращает дистанцию между нами,загораживая меня от всего на большой скамье, которая уже не кажется такой просторной, теперь, когда он передо мной.

— Заткнись и надень уже гребаную обувь, — говорит он, наклоняясь за вторым ботинком и швыряя его между нами.

Я моргаю.

Оуу.

Его явная попытка напугать меня — это даже мило.

Я прячу улыбку, приподнимаюсь и прижимаюсь к его губам, игнорируя ботинок, упавший на пол. Раз он не сразу отстраняется, я поднимаю руки и провожу ладонями по его широкой груди, как мне и хотелось с тех пор, как я увидела его бегущим в гору.

Тело надо мной словно камень, но его резкий вдох и ответ говорят мне куда больше, чем он, уверена, хотел бы, потому что Фрэнк Штейн ведет себя так, будто его никогда по-настоящему не целовали. Или, если и целовали, он явно не привык к этому, судя по тому, как мгновенно напряглись его мышцы под моими ладонями.

Он стонет, когда я поворачиваю голову, углубляю поцелуй и приподнимаюсь со скамьи, раздвигая ноги.

Его грудь вздымается, мышцы перекатываются под моими ладонями, я смягчаю прикосновение губ, веду его за собой, потом отстраняюсь и снова набрасываюсь, встречая его губы во влажном, горячем скольжении, что бросает меня в омут желания. Мы стонем вместе, и словно этот звук разрывает чары. Фрэнк отрывается, выглядя еще более растерянным, чем прежде.

Мое сердце колотится в груди, в его взгляде пляшут оранжевые отсветы, и я замираю в ожидании, что он встанет, но он не двигается. Он смотрит на меня в недоумении, его взгляд падает на мои губы, по его лицу проползает суровая тень, а губы изгибаются в глубокую гримасу.

— Эй… — вырывается у меня, я хочу как-то извиниться за… не знаю за что, но понимаю, что, вероятно, перешла черту.

Меня подхватывают, встряхивают, и вот уже Фрэнк сидит на большой скамье, а я на нем. Она явно сделана для его массивной фигуры, легко выдерживая вес, и мне даже не нужно смотреть вниз, чтобы знать, что его ноги не болтаются, как мои.

Руки ложатся на мои бедра, обрывая поток мыслей, тепло от них просачивается сквозь спортивные штаны.

— Святое дерьмо, как ты можешь быть таким теплым? — спрашиваю я, широко раскрывая глаза, когда он наклоняет голову и плотно прижимается ко мне в поцелуе.

Гладкость его кожи отпечатывается в сознании. Глаза закрываются, и меня тут же поглощает его страстноеобъятие. Фрэнк, может, и не много целовался, но учится он быстро. Он пожирает меня, заставляя дыхание застревать в горле.

Вскоре я уже мурлычу и постанываю в жажде большего трения. Мне все равно. Пусть сожрет меня целиком, начиная с пульсирующего места прямо у входа в киску.

— Пожалуйста… — выдыхаю я между глотками воздуха, и меня вознаграждают низким, темным смешком.

Он охватывает меня одной большой ладонью за челюсть, разворачивая голову так, чтобы оказаться у самого уха. Я не могу двинуться.

— Пожалуйста, что? — спрашивает он. Гладкие губы скользят по краю ушной раковины.

Мурашки поглощают правое плечо, и бедра двигаются сами, подаваясь центром навстречу его члену. Но я не отвечаю. Вместо этого я выгибаюсь над его твердой длиной, как мне и хотелось с тех пор, как он усадил меня к себе на колени.

Его большое тело подо мной горячее, кожа раскаленная даже сквозь деловой костюм.