Книга Перепрошит тобой, страница 69 – Жаклин Хайд

— Тогда скажи мне, что это, черт возьми, такое, — говорит она, приподнимаясь и указывая одним маленьким пальцем на красно-белый шатер.

— Ярмарка Ренессанса, — бормочу я, чтобы ее успокоить, и поправляюсь, пока она не заметила.

— Боже мой! — визжит она, и звук разрывает мои барабанные перепонки. — Мы можем пойти?

— Нет.

Ветер доносит до меня ее запах, и челюсть дергается от того, как ее волосы щекочут меня под подбородком.

Мучительница.

Ладонь, которой я касался ее, чтобы усадить обратно в седло, покалывает, и у меня дергается глаз. Ощущение все еще почти приятное, ее неровный пульс почему-то не вызывает раздражения, в то время как близость других людей повергает меня в содрогание отвращения. Член вздымается, твердея в брюках, от одного лишь намека на тепло, когда я едва коснулся ее руки. Почему у меня такая реакция на нее?

Я натягиваю поводья, намереваясь вернуться на двор конюшни. Брома необходимо объезжать раз в неделю, чтобы усмирять его нрав, но эта задача никогда не была приятной ни для одного из нас.

— А с Всадником без головы я познакомлюсь?

— Нет, — сразу ответил я.

Проклятый всадник как раз нуждается в появлении определенной ведьмы в Хэллоуин, чтобы обрести свободу. Каждый раз, когда я вижу его в канун Дня всех святых, он говорит лишь о том, что ищет свою потерянную голову или пару, а Бернадетт, как бы она того не хотела или нет, — не ведьма.

— Это мы еще посмотрим, — ворчит она. — В любом случае, я вернусь к тебе завтра, Бром.

— Нет, не вернешься.

— А почему бы и нет? Он ведет себя так, будто ему не хватает внимания, и оно ему не повредит, — на ее лбу залегает морщинка, когда она поворачивается ко мне, изгибаясь в седле.

— Нет.

— Не представляю, как ты сможешь меня остановить, — усмехается она и снова поворачивается вперед.

Вреднаядевчонка.

Я закрываю ей рот ладонью, наслаждаясь блаженным перерывом от ее бесконечной болтовни. Держа ее рот закрытым, я замечаю, как моя рука с легкостью затмевает все ее личико, и слегка ухмыляюсь, когда она безуспешно пытается оторвать мою руку обеими своими.

— А теперь слушай сюда. Бром Бонс — не домашний питомец, с которым можно приходить играть, когда вздумается. Он вспыхивает, когда в ярости. Достаточно случайной осы у его головы, и ты превратишься в пепел просто за то, что была рядом, — слова звучат правдиво, и мысль начинает обретать вес, ведь она знает слишком много, чтобы ей можно было позволить жить. — Если ты так мало ценишь свою жизнь, верни мое, и тогда сможешь гладить его сколько угодно.

Жеребец делает шаг в сторону под нами, словно споря, но я видел, как он поступал с людьми куда хуже, и он это знает.

Влажное ощущение, сопровождаемое чувством теплого металла, скользящего по моей ладони, заставляет мое лицо исказиться в ужасе.

— Ты только что лизнула меня? — я отдергиваю руку от ее рта, чтобы она не попыталась это повторить.

— Не впервой, Фрэнк. И кроме того, Бром не причинит мне вреда. Я ему нравлюсь больше, чем ты, — объявляет она, словно знает это существо всю жизнь, а не какие-то двадцать минут.

Бром ржет, будто в согласии, и мои ноздри раздуваются.

Я не утруждаю себя ответом на ее нелепость. Становится ясно, что она готова спорить хоть со столбом, и у меня нет ни малейшего желания доставлять ей такое развлечение.