Книга Все проклятые королевы, страница 33 – Паула Гальего

— Это важно, — говорю я всем, кто, кажется, забыл о моём присутствии. — Её жизнь на первом месте. Запомните это.

Я слышу несколько приглушённых ответов, вижу кивки. Одетта поднимает подбородок и отворачивает голову, явно раздражённая.

Мне всё равно. Я знаю, что она думает, но если единственная цена за то, чтобы все поняли важность её защиты, — это обида, я готов заплатить.

Дерик, стоящий немного впереди, оборачивается, чтобы взглянуть на нас за мгновение до того, как Нирида отдаёт приказ двигаться. На этот раз он обходит стороной комментарии, просто передавая командам указания командира.

Мы не спешиваемся, пока не достигаем подножия Проклятой горы.

— Мы не будем останавливаться, но пройдём осторожно, — говоритНирида всем, возглавляя колонну. — Пещеры опасны, там много тоннелей, и легко потеряться. Не отходите. Не задерживайтесь. Не пытайтесь срезать путь. — Она делает паузу. — Не будьте идиотами.

Раздаются сдержанные смешки.

Дерик повторяет приказ более кратко. В молчании мы выстраиваемся в колонну, готовясь войти в туннель.

Пещера, погружённая в темноту, приносит с собой холодный шёпот призрачного ветра. Цикады поют всё громче, и звуки усиливаются, отражаясь от каменных стен.

— Это Фолке, — объявляет Нирида. — Он страж Проклятой горы и будет нашим проводником. Слушайтесь его. Не теряйте его из виду.

— Вы будете входить парами, — добавляет он, повышая голос, чтобы его услышали даже в последних рядах. — Перед тем, как войти, старейшины деревни проведут обряд очищения. Поблагодарите их и следуйте за мной.

Нирида и Фолке первыми входят в пещеру. По обе стороны от входа стоят двое старейшин, мужчина и женщина, с небольшими чашами, в которых что-то, что я отсюда не могу разобрать. Они опускают в них пальцы, разбрызгивают содержимое и читают молитвы на языке магии, прежде чем пропустить их внутрь.

Темнота, несмотря на зажжённые внутри фонари, напоминает огромную пасть, которая проглатывает нас по двое.

Подойдя ближе, я понимаю, что в чашах соль, смешанная с травами и растениями.

Мы с Одеттой склоняем головы и шёпотом благодарим старейшин за защиту, прежде чем погружаемся в молчаливую темноту.

Никто не осмеливается говорить. В течение нескольких метров вся колонна движется в полной темноте, изредка разрываемой оранжевыми бликами фонарей, которые держат солдаты. Так продолжается, пока Фолке не поднимает голос, объявляя, что здесь путь безопаснее, и позволяет нам снова сесть на лошадей. Все подчиняются.

Мы не останавливаемся весь день, даже на еду. Перекусываем прямо на лошадях, в тех местах, которые Фолке считает безопасными. Галереи кажутся бесконечными, огромным коридором, где можно легко заблудиться без карт. Но проводнику они не нужны, и это немного тревожит меня: мы полностью зависим от его слова, чтобы добраться до другой стороны.

Мы снова спешиваемся, когда проходим мимо обрыва — узкого ущелья с вертикальным падением, которое теряется в абсолютной пустоте. Единственный звук в пещере — наши шаги и лёгкое постукивание камешков, которыеосыпаются под нашими ногами и исчезают в бездне.

Я занимаюсь перевязкой ран, тоже не останавливаясь. Исполняю указания деревенских врачей, снимаю китель и расстёгиваю жилет, а затем рубашку, чтобы получить доступ к ране.

Рана пересекает мою грудь по диагонали, разрывая нижнюю часть татуировки, где сплетённые цветочные узоры и племенные мотивы окружают рычащего волка. Если бы воин, поразивший меня, был чуть сильнее, его клинок прошёл бы глубже, и рана оказалась бы смертельной. Мне повезло, что я не истёк кровью до того, как меня нашли и доставили во дворец.