Книга Все проклятые королевы, страница 137 – Паула Гальего

И дерево двигается.

Дерево трещит. Из кроны срывается стая птиц, взлетая с испуганными криками. Лес замолкает, и теперь слышно лишь, как содрогается земля: корни начинают разрываться, кора дрожит, а ветви слегка раскачиваются.

Я стараюсь зацепиться за это ощущение, за силу. Сосредотачиваюсь лишь на корнях, но тянуть их оказывается труднее, чем я думала. Как будто нить силы выскальзывает из моих рук, и я стискиваю ее крепче… и вдруг слышу, как с треском лопается древесина у основания ствола, словно его сжали гигантские, невидимые пальцы.

Я прикусываю губу, стараясь не отвлекаться. Мне нужно не повредить кору, не потерять контроль. Я позволяю силе течь сквозь меня, истощать меня, отнимать часть моей энергии… а затем отпускаю ее.

Дерево медленно поднимается, и мы обе запрокидываем головы, наблюдая за этим. Охваченная ликованием, я толкаю его вперед, и оно с грохотом валится на соседние деревья, разбивая ветви, разрывая землю и оставляя за собой груду обломков.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Ева.

Я тяжело дышу.

— Уставшей, — отвечаю. По кончикам пальцев пробегает дрожь. — И сильной.

— Посмотрим, на что еще ты способна, — мурлычет она.

***

Мы провели всё утро на поляне, испытывая мою силу — и её тоже, когда она могла ею пользоваться: деревья вырывались с корнем, а потом возвращались на место, цветы росли из ниоткуда, не поддаваясь контролю, грозовые тучи скапливались над лагерем, заставляя солдат тренироваться под дождём…

Теперь это место кажется совсем другим.

Мы прислонились к валуну, окружённому папоротниками, среди которых теперь тянутся вверх новые цветы: крошечные розовые бутоны, пышные лиловые лепестки, чёрные цветы, расползающиеся ковром… На земле темнеет обугленный круг — след того места, где я вызвала пламя и тут же погасила его, осознав, к чему мог привести даже миг потери контроля.

И теперь я вымотана до предела.

Обе тяжело дышим, небрежно развалившись у камня. Рубашка влажная от пота, волосы растрёпаны, сапоги покрыты слоем грязи.

— С трудом верится, что у всего этого не будет последствий.

Ева шевелится, и подол её чёрной юбки резко контрастирует с пёстрыми цветами.

— Если последствия есть, кроме потери энергии… то они пока не проявились.

Я хмурюсь. Догадываюсь, о чём она. Магия — это всегда риск, особенно та, которой пользуются ведьмы.

— Возможно, она крадёт у нас годы жизни, а мы даже не замечаем, — предположила я.

— Или вызывает природные катастрофы где-то далеко, — спокойно отвечает она, пожимая плечами. — Кто знает.

Я смотрю на свои руки. Сквозь разомкнутые пальцы вижу цветы и думаю, насколько велика будет плата.

— Нам стоит возвращаться, как думаешь? Командор и этот твой капитан с красивыми глазами, наверное, уже вернулись — надеюсь, уговорили генерала Сулеги предоставить свои силы. Может, захотят поставить королевув известность.

— Пойдём, — решаю я.

Но стоит мне подняться, как я это чувствую.

За спиной раздаётся хруст, но останавливает меня не он. Ева тоже застывает, резко выпрямляясь. Это не звук — это ощущение, инстинкт, скользящий по моей спине, точно острый коготь. Незримая тень пробегает по позвоночнику, а затем — лёгкий толчок, словно предупреждение.

Обернись…

Я поворачиваюсь медленно, сердце начинает колотиться. Вглядываюсь в папоротники, в тёмные пятна между деревьями и валунами.