Книга Все потерянные дочери, страница 8 – Паула Гальего

Здесь и Эльба. Завидев меня, он долго смотрит, а потом медленно кивает. Он, похоже, тоже что-то слышал о моей смерти.

Я мысленно пересчитываю знакомые лица капитанов и их лейтенантов — и замечаю, что некоторых не хватает. Возможно, они в другом месте — лечат раны с помощью ведьм или помогают при передаче власти. Но я слишком ясно понимаю: некоторых я больше не увижу никогда.

В целом, атмосфера остаётся торжественной, но под ликованием таится холодная, сдержанная грусть. Победа досталась дорого.

Нирида замечает меня и пробирается ко мне. Спустя секунду одна из соргинак поднимает руки — и в залеприглушается свет. Над головами присутствующих пробегает шорох.

Сзади раздаются голоса — и мы все поворачиваемся: между солдатами и ведьмами выстраивается проход. Они расступаются, как по отрепетированному танцу, и в тронный зал входит Одетт — в образе Лиры.

Её окутывает сияние, и кажется, будто она светится в мягком полумраке, созданном соргинак.

Солдаты, глядя на её острые черты лица, гордо приподнятые скулы и приподнятый подбородок, видят в ней Королеву Королев.

А ведьмы — те, кто знает правду и улыбается — тоже, наверное, видят в ней королеву. Одетт бросает взгляд на одну из них — Кайю.

Это она первой рассказала ей о её происхождении. И Еве. Тогда, когда мы впервые встретили её как посланницу между ведьмами и людьми при дворе Сулеги.

Кайя улыбается в ответ — и склоняет голову в почтительном поклоне.

Одетт продолжает идти, медленно, позволяя всем любоваться ею — так поступила бы и настоящая Лира. Хотя, думаю я, Лира бы никогда не зашла так далеко. Никогда не осмелилась бы бросить вызов Львам, какими бы жестокими они ни были. Никогда бы не рискнула ради своего народа — и не поставила бы под угрозу свою уютную, безопасную жизнь.

А вот Одетт…

На ней — красное платье с глубоким V-образным вырезом, тонкий узор которого словно прилип к её бледной коже. Длинные, струящиеся рукава ниспадают с плеч, как полупрозрачный шёлк, а ткань юбки обтягивает бёдра, распахиваясь лишь от колен.

Платье, достойное королевы. Она всегда знала, как выбирать такие. Возможно, даже лучше, чем сама Лира.

Пока она идёт, я понимаю, что она вот-вот окажется рядом. Одного взгляда хватает, чтобы за всем этим образом я увидел настоящую королеву — ту, кем она стала на самом деле.

Я протягиваю ей руку — и она берёт её, позволяя помочь подняться по последним ступеням к трону. Я уже хотел отойти, но она делает едва заметный кивок — и я понимаю.

Остаюсь. Встаю позади трона, как когда-то стояла моя мать за родителями Лиры.

Становлюсь рядом — и чувствую взгляды всех присутствующих на себе, на нас. Но никто не осуждает. Все просто ждут.

Нирида поднимается по ступеням, склоняется перед Одетт и отходит в сторону. Свет, по-прежнему приглушённый внизу, здесь наверху уже вернулся. Золотое сияние играет в светлых волосах командирши, в узорах на платье Одетт, и вкороне, которую кто-то вручает Нириде. Где-то за нашими спинами, в лесу, начинает светать.

Я задерживаю дыхание.

Мы все — затаили дыхание.

Но Нирида не спешит возложить корону. Она стоит в ожидании, пока Одетт не делает шаг вперёд и не оглядывает собравшихся — словно хочет охватить взглядом каждого, подарить каждому мгновение внимания.

— Волки, — начинает она. — Эрея теперь ваша.