Книга Все потерянные дочери, страница 7 – Паула Гальего

Нирида потирает глаза.

— Мы пытались скрыть это… Но, как и многие видели тебя… солдаты знают, что Эрис сегодня был в туннелях. И что ты убил его. Снова. — Она тяжело вздыхает. — Я слышала, как некоторые уже называли его духом.

— Лучше уж так, чем правда, — тихо говорю я.

Нирида кивает.

— Ты в силах помочь мне? — спрашивает Нирида. — Дел невпроворот, и нам предстоит устроить коронацию.

Я сажусь, опуская ноги с импровизированного алтаря — несколько монет с тихим звоном падают на пол.

Ко всем теням мира… Теперь, когда я знаю, что значат эти монеты, кому они предназначались как плата, всё это кажется ещё более мрачным.

— Конечно. Я пропустил конец Львов — не собираюсь пропустить начало Волков.

На этот раз, когда Нирида улыбается, её улыбка кажется особенно тёплой, мягкой, почти нежной. Что-то в её лице смягчается, губы слегка подрагивают — и она обнимает меня. Ненадолго, сдержанно, почти мимолётно. Но по-настоящему.

А затем мы принимаемся за дело.

***

Ночь выдалась долгой, хоть и освободить город оказалось несложно. Сопротивления почти не осталось: большинство жителей Эреи с самого начала были на стороне Волков. Но всё равно нужно было подавить вспышки беспорядков, сдержать разбушевавшиеся празднования, остановить эйфорию тех, кто стремился мстить — разрушая лавки тех, кто наживался на страданиях угнетённых…

Мы направили несколько отрядов на патрулирование города. Другие возглавили охотничьи группы, чтобы отогнать иру, привлечённых остатками магии. Ведьмы умеют контролировать её — Одетт объясняла мне это — но невозможно полностью сдержать утечки энергии, особенно посреди войны.

Часть солдат осталась охранять границы, остальные занялись расчисткой последствий: рухнувшие стены, земля, разломленная надвое, тела,оставшиеся на поле боя…

Я без труда различаю тех, кто слышал о смерти своего капитана, от тех, кто видел моё тело.

Большинство, скорее всего, не были в туннелях; у них не было даже возможности подойти к тронному залу, чтобы отдать честь. Потому их лица отражают лишь переход от недоверия к облегчению.

Но есть и другие. Те, кто знает правду.

Или хотя бы её часть. Потому что даже я до конца её не понимаю.

Они не просто наблюдают с любопытством, не задаются вопросами о том, почему ходят такие мрачные слухи. Они отступают с моего пути. И шепчут про себя молитву Мари.

Часы проходят — и под конец ночи приходит то новое начало, о котором мы говорили с Ниридой.

Все собираются в тронном зале, том самом, что всего несколько часов назад служил мне гробницей.

От монет не осталось и следа. Кто-то убрал осколки стекла, усеявшие пол.

Нирида выбрала это место неслучайно — она сделала это осознанно. Потому что именно здесь всё началось. Здесь я отрубил голову наследнику Львов, Эрису. Здесь началась революция — тогда у меня не было иного выбора, когда они собирались казнить мою командиршу, мою подругу… и приговорить к смерти Одетт.

Может, ещё несколько месяцев дали бы нам преимущество: мы бы успели мобилизовать армию, эвакуировать часть эренитских Волков. Но Эрис не оставил мне выбора.

Я замечаю, как среди толпы начинается шёпот, когда я прохожу к капитанам, к Нириде, стоящей в первом ряду. Здесь же — ведьмы. И Дочь Мари, мать-королева шабашей Сулеги — Камиль. Она с осторожностью опускается на плечо Илхана, своего спутника, и тот так же осторожно поддерживает её, стараясь, чтобы никто не заметил её слабости. Она, должно быть, измотана после битвы.