Книга Все потерянные дочери, страница 72 – Паула Гальего

— С ведьмами нельзя нарушать сделки, — шепчу я, и по позвоночнику пробегает холодок.

Здесь, наверху, ветер особенно пронизывающий. Солнце клонится к закату и висит прямо над мостом, который нам предстоит перейти. Оно словно огненный шар, медленно сползающий на землю.

— Мост так и не достроили, — продолжает Арлан. — Ведьма была вынуждена уйти. Легенда говорит, что никто не сумел довести работу до конца, и однажды, когда она вернётся и положит на место последний камень, мост рухнет.

— Невероятно, что подобное вообще может случиться, — бормочу я, поражённая его величием.

Ветер треплет мне волосы, и я заправляю пряди за уши, чтобы не мешали смотреть. Кириан и Нирида уже идут по мосту, осторожные из-за возможной наледи. Их дорожные сумки тяжелее моей, но они не выглядят уставшими, хотя я еле справляюсь.

Я поправляю лямки за спиной, и Арлан смотрит на меня с участием.

— Помочь?

У него тоже свой тяжёлый баул, и я знаю, что он измотан не меньше.

— Всё хорошо. Спасибо. — Я улыбаюсь ему.

Некоторое время мы идём молча. Вид с моста завораживает: километры гор, вершины в снегу, пики, теряющиеся в облаках, десятки ручьёв, извивающихся внизу между холмами.

— Там, за мостом, уже Илун, — шепчет Арлан. Его голос чуть приглушён ветром, словно это шёпот самой Айде. — Моя сестра уже должна быть там.

Я поворачиваюсь, чтобы рассмотреть его. Тёмные пряди кружат вокруг лица, щёки пылают от холода и усталости. В его печальных глазах читаются тревога и страх.

Я не решаюсь задать вопрос прямо.

— Ты рад встретиться с ней?

Арлан не отвечает сразу. Не смотрит под ноги. Его взгляд устремлён в даль, туда, где тропы извиваются по заснеженным склонам к вершинам, скрытым в облаках.

— Не знаю, — признаётся он. — Я думаю о ней с той ночи, когда появились деабру.

Он сглатывает, кадык дёргается. Его пальцы стискивают рукоять меча так, что костяшки белеют.

— Это был обман. Эти твари играют на страхах, на самых ужасных воспоминаниях, — говорю я, чувствуя неловкость.

Раскаяние — жестокий паразит. Оно душит меня всё это время, обвиваясь вокруг горла, рук и ног.

— Но думаю, то создание было право. Моя сестра не принялабы того, кто я есть, кем я стал, — заканчивает он.

Он не смотрит на меня. Не решается. Но его глаза устремлены на Эмбера, идущего впереди с грузом за плечами.

Я не знаю, что сказать. Не знаю, как коснуться этой боли. Лира действительно не приняла бы его — и притворяться обратному кажется мне жестокой ложью, пустой надеждой, которую я лишь подкармливаю.

Глаза наполняются слезами, и я рада, что ветер их скрывает.

— Прости, — шепчу я наконец. Это единственное, что могу сказать, не лгав.

Арлан качает головой, и я понимаю, что и его глаза блестят. Мои слёзы сотканы из вины, его — из бессилия и ярости. Это несправедливо.

— Ты заслуживаешь большего. И знаешь, тебе не нужна она, правда? Тебе не нужно ничьё одобрение.

— Да, — шепчет он. — Я знаю.

Но слова звучат пусто, как и моё утешение. Одобрение сестры ему не нужно, но оно важно. Я, выросшая без семьи, это понимаю. У нас разная пустота, но в обоих сердцах зияет чёрная яма, вырванная жизнью.

Я пытаюсь развеять мрак, сбросить слёзы.

— Ты и Эмбер…?

Арлан резко выпрямляется. Его глаза расширяются комично, слишком открыто.

— Не отвечай, если не хочешь, — я улыбаюсь. — Лезу не в своё дело.