Книга Все потерянные дочери, страница 50 – Паула Гальего

Я отстраняюсь чуть-чуть. — Кириан… — выдыхаю.

Голос дрожит, и он замечает, потому что тоже отодвигается, кладёт ладонь меж моих лопаток — большая, надёжная. — Что?

Я не могу. Не решаюсь. Никому этого не говорила. И понимаю: может, и не нужно. Наверное, он чувствует то же. Я вижу это в том, как он держит меня, как смотрит. Но…

— О, не прерывайтесь ради меня.

Рука Кириана сжимает меня сильнее. Его тело само реагирует, напрягается под моим. Но он не отпускает. Не смеет — потому что уже понял, кому принадлежит этот голос… и что именно оно означает.

Я поворачиваю голову медленно. И вижу её.

Высокий, широкоплечий, с рубахой, расстёгнутой на груди, словно сам по себе вне времени, вне бури, вне самой ночи. Его длинные прямые волосы оставались сухими, несмотря на ливень снаружи. Вода, замечаю я, стекала с него, даже не касаясь.

Я узнаю эти прекрасные глаза, гордый подбородок, прямой нос, крупные и безупречные черты… Хоть я и не встречала именно его, я сразу понимаю, что он такое.

— Деабру, — шепчу. — Нет. Этого не может быть. Гауэко заточил вас в Маледикте. Вы не можете выйти оттуда.

Существо растягивает губы в широкой, ослепительной улыбке. Прекрасной и злой. Затем делает глубокий вдох. Оно… принюхивается к нам.

— Ах… действительно пахнешь им. Но в этом доме есть и другие, как ты, верно? Скажи, создание, кто из вас убил одного из моих братьев? — Улыбка становится оскаленной, сверкающей всеми зубами. — Я хочу её увидеть.

По моей спине пробегает ледяной холод.

— Убирайся, — резко бросает Кириан, прижимая меня к себе крепче. — Уходи. Сегодня тебе здесь нечего делать.

Я моргаю, сбитая с толку. Деабру тоже смотрит на него с приподнятыми бровями.

— Прочь. Сегодня ты меня не одурачишь.

«Прочь»? Что ты несёшь, Кириан? У меня кружится голова.

— Одурачить меня? — переспрашивает демон, склонив голову набок. — Думаете, мы в этом заинтересованы? О, нет, дитя. Я не собираюсь обманывать тебя. Я покажу тебе правду. А потом буду питаться вами. Вашим ужасом и вашей плотью. — Он оглядывается вверх и по сторонам. — Мне нравится этот дом. Думаю, я останусь тут ненадолго. С вами. С тобой, — добавляет, впившись в меня взглядом.

В его глазах пылает нечто извращённое, любопытное.

Кириан рычит: — Исчезни. Я знаю, что ты не настоящий. Сегодня у тебя не выйдет.

И тут до меня доходит.

— Кириан, — говорю я, пытаясь спуститься с его колен. — Это не сон.

Когда? Когда Ингума напала на него? И почему он мне ничего не сказал?

Кириан смотрит прямо в меня, будто решая, верить или нет. Но я уже была там. Я видела, что Ингума способна сотворить — настолько реально, что невозможно отличить от яви. Настолько осязаемо, что не знаешь, где кончается сон и начинается кошмар.

— Беги за Евой, — прошу я, поднимая руку к демону. — Быстро.

— Я не оставлю тебя.

В его синих глазах я вижу: страх уже пробирается внутрь. Реальность медленно рушит иллюзию сна. Но кошмар это или нет — он не намерен бросать меня.

— Кириан. Нам нужна Ева, — говорю я настойчиво, надеясь, что он поймёт.

Он бросает взгляд на деабру, тот всё так же улыбается, будто забавляется происходящим. Потом снова смотрит на меня.

— Я вернусь, — обещает он.

Я киваю и, не опуская руки, встаю. Позади слышу, как распахиваются двери, и Кириан выбегает наружу за Евой.

Я остаюсь наедине с демоном. Смотрю прямо, без страха, зная, с чем имею дело. Помню тот ужас, те чудовищные образы, которые они умеют навевать… и знаю: им нельзя ничего отдавать. Ни капли страха.