Книга Все потерянные дочери, страница 32 – Паула Гальего

И всё же… возможно, она и правда что-то почувствовала.

Глава 7

Одетт

Я отошла довольно далеко от дворца. Настолько, чтобы отсюда любоваться им целиком: башнями и балконами, изящными балюстрадами и большими окнами залов на первом этаже.

Я продолжаю удерживать в небе светящиеся огоньки без усилия. Почти не чувствую, как магия покидает меня — разве что лёгким отдалённым шорохом, едва уловимым покалыванием где-то внутри.

Несмотря на расстояние, я всё же не одна. Много людей ушли подальше от центра праздника, спасаясь от душных залов, переполненных балконов и шумных садов, где дети носятся друг за другом. Те, кто искал тишину, как и я, прогуливаются между клумбами и молодыми деревцами или присели на низкие каменные бордюры, обозначающие границы.

Я устроилась на каменных ступенях, ведущих к дорожке, что петляет между разными садами, и именно там замечаю приближающуюся ко мне фигуру.

Сначала мне кажется, что это Кириян, но очень быстро я понимаю, что от праздника отдаляется Арлан. Его волосы собраны в высокий пучок, на нём доспех — куда менее лёгкий и куда менее парадный, чем у капитана или командорки, — а к бедру пристёгнут меч в ножнах.

Заметив меня, он замедляет шаг и направляется прямиком ко мне, останавливаясь напротив.

— Красивое зрелище, — тихо говорит он.

— Да, очень, — соглашаюсь, поднимая взгляд к мерцающим огонькам и фонарикам, которые я удерживаю вокруг дворца.

Эта же невидимая завеса тянется и дальше, за пределы дворца и леса, словно плотина, удерживающая магию внутри, чтобы hiru не смогли её унюхать.

— Тебе не тяжело? — спрашивает он. — Это неотнимает у тебя силы?

— Почему ты решил, что это я?

— А не ты?

Я улыбаюсь — и этого ему достаточно. Он немного перемещается, будто бы делает неуверенный шаг вперёд, и, когда я замечаю, куда упал его взгляд — глаза широко распахнуты, полны ожидания, — я отодвигаюсь в сторону и хлопаю по ступени рядом.

Он не колеблется, но я вижу, как он сглатывает, усаживаясь как можно дальше. Правда, ступеньки здесь узкие, и, несмотря на старание держать колени плотно сомкнутыми, между нами остаётся всего несколько пальцев пространства.

— Ты запускал сегодня фонарик? — спрашиваю я.

— В память о родителях, — отвечаю. — А ты?

Он кивает. Он тоже запускал — в память о них.

Он не знает, что должен был бы запустить ещё один. В память о сестре.

Меня пронзает острая волна вины, насквозь. Но я закрываю глаза и силой изгоняю это чувство прочь.

Что бы я ни думала, что бы ни чувствовала, Арлан не должен знать. Это слишком опасно, и в этом деле честь и честность не имеют значения.

Кириян появляется среди группы солдат, выходящих из одного из залов. Он смеётся, и даже на таком расстоянии он красив: открытое лицо, выразительная линия челюсти, скулы раскраснелись от жары…

— Тебе стоит держаться от него подальше, — вдруг говорит Арлан.

Я не могу не обернуться к нему.

— Думала, вы с капитаном старые друзья, — осторожно бросаю я.

— Так и есть, — отвечает он, не меняя выражения лица. Но под моим внимательным взглядом он отводит глаза и чешет затылок. — Моя сестра и он… между ними кое-что есть, — произносит он наконец с тяжёлым вздохом.

Я несколько секунд не могу осознать, о чём он.

— О… Вот как, — выдыхаю я.

— Я не для того это говорю, чтобы тебя задеть, — спешит добавить он, оживлённо жестикулируя.