Книга Все потерянные дочери, страница 210 – Паула Гальего

— До скорого.

Он наклоняется ко мне, наполовину уже снаружи, и дарит целомудренный и медленный поцелуй, пока его пальцы переплетаются с моими.

Затем начинает спускаться и исчезает в темноте.

Я не утруждаю себя тем, чтобы раздеться, прежде чем рухнуть в постель, обессиленная; но, несмотря на усталость, я продолжаю бодрствовать, наблюдая, как медленно, но неумолимо рассветает. Едва мне удается закрыть глаза, как пронзительный и настойчивый звук заставляет меня резко сесть.

— Готовотеперьчтоделатьчтоделатьчтоделать…

Мне трудно их найти, потому что на этот раз звук этой песенки другой.

Я сразу понимаю почему.

На кровати, рядом со мной, только двое гальцагорри просят работы.

Пульс ускоряется.

— У вас получилось? Вы истребили хиру?

На мгновение они замолкают, удивленные тем, что я обращаюсь к ним, и в этот промежуток я могу рассмотреть их лучше.

Замерших, я могу разглядеть состояние их одежды, грязной и порванной, их изувеченные тельца, покрытые синяками и чем-то, похожим на засохшую кровь.

У меня сжимается сердце.

— Да, — отвечают они хором. — Мывыполнили. Итеперьчтоделатьчтоделатьчтоделать…

Я протягиваю руки, чтобы осторожно взять их, и они позволяют мне это сделать.

— Теперь идите к ручью, откуда я вас принесла, и наберите воды в решето. — В горле встает ком.

На этот раз я вижу, как гальцагорри уходят. Они медленнее и сильнее устали.

Я встаю, иду к своему плащу и достаю из него игольницу, чтобы оставить её открытой у окна.

Когда я выхожу после ванны, я нахожу игольницу закрытой.

Я кладу на неё два пальца и шепчу:

— Спасибо. — Я сглатываю. — Отдыхайте, малыши.

Глава 35

Одетт

Мне требуется больше времени, чем обычно, чтобы покинуть свои покои, пройти через дворец и спуститься к конюшням, потому что я должна убедиться, что за мной никто не следит, и всё же меня не покидает странное чувство, что кто-то за мной наблюдает.

В темном свете предрассветного часа я резко оборачиваюсь, повинуясь импульсу,и на другом конце этой нити, предупреждающей меня, встречаю пару глаз, смотрящих от входа в конюшни. Холодок бежит по спине, натягивая все нервы. Это воспоминание из прошлого, заученная реакция на его присутствие.

Бреннан следит за мной.

— Рановато для прогулки, — замечает он.

— Мне нравится лесная тишина в этот час, — возражаю я и подхожу к нему. Я не хочу оставаться наедине в замкнутом пространстве, не тогда, когда я не могу сражаться в полную силу. — А ты почему здесь?

— Видел, как ты ускользнула, — отвечает он. Склоняет голову набок и оглядывает меня с ног до головы. — И вспомнил, как ты была совсем крошкой и делала то же самое.

Я пытаюсь изобразить улыбку. — Мы делали это нечасто. Вы нам не позволяли. — Ему улыбнуться ничего не стоит. Словно это хорошее воспоминание, трогательное, а не полное страха и паутины. — Ты не ответил на мой вопрос.

Свет очерчивает его фигуру в проеме конюшни. Лицо скрыто в тени, но я вижу достаточно, чтобы понять: его глаза снова блуждают по мне.

— Позволь мне составить тебе компанию на прогулке, и я расскажу.

Я подавляю желание сделать шаг назад и молчу, потому что внезапно я снова беззащитный Ворон, без силы и власти, всего лишь существо, зависящее от таких людей, как Бреннан, готовое отдать свое тело, душу, жизнь… и я не знаю, что сказать, чтобы выпутаться.