Книга Журналистка на королевском отборе, страница 28 – Полина Змееяд

– Отец Вотан, вы должны меня понять. Я лишь действую на благо страны, как и всегда, – убеждал молодой граф Вейн.

– Нет, нет и точка! Даже не просите меня о таких глупостях! – я не видела лица священника, но судя по голосу, глаза его сверкали яростью. – Я посвятил себя служению Силе и никогда не стану выполнять подобные поручения, тем более для начальника светской полиции или как вы там привыкли себя называть!

Любопытно! Я вся обратилась в слух и не успела вовремя заметить, как Малкольм повернулся и поднял голову. Юркнула в укрытие стены, но слишком поздно: заметив меня, граф Вейн свернул в сторону деревьев, листья которых громко шуршали от прикосновений свежего утреннего ветерка и скрыли не только самих собеседников, но и их голоса.

Демон побери! Неправильная я какая-то птица, недоделанная. Ну что стоило отцовской крови взять верх над материнской и превратить меня в настоящую соколицу? Чтобы я могла взлететь и обо всем узнать с высоты?

Как ни старалась, но деталей беседы между священником и Малкольмом я расслышать больше не могла. Поэтому просто наслаждалась простором и прохладой до тех пор, пока солнце не забралось на верхушки деревьев. После этого внизу засуетились слуги, и я решила, что пора возвращаться, пока Амалия меня не потеряла.

Перед беседой со священником я еще раз перечитала написанные вчера черновики. В них все ещечувствовалась светскость и резкость взглядов, от которой мне необходимо было избавиться, чтобы Малкольм одобрил статью, так что в низкую деревянную дверь я постучала уверенно.

Пришлось ждать несколько мгновений, в которые я особенно остро ощутила отвращение к тому, что собираюсь сделать: скрыть истинное положение дел и собственное мнение под кружевом религиозной болтовни, почти солгать. Такая тактика не нравилась мне, но мама бы ее точно одобрила: она всегда считала, что путь к умам и сердцам людей надо проторять мягко и постепенно, используя и постепенно видоизменяя те слова и идеи, которые народу более привычны. Но мне такие реверансы толпе всегда претили, и сколько бы я ни старалась убедить себя, что эта тактика в конечном итоге сработает, раздражение только нарастало.

Когда священник открыл дверь и одарил меня мягкой улыбкой, я глубоко вдохнула, чтобы не срывать злость на не повинном в ней человеке, и, повинуясь жесту старика, вошла в его келью.

Вернее, я только думала, что попаду в скромную монашескую обитель. на деле же оказалось, что служитель культа Светлой магии спит на вполне комфортной перине, пишет проповеди за широким столом и обладает множеством книг, к которым может при необходимости обратиться.

Знакомый запах пыли и дешевой бумаги меня успокоил. Когда священник усадил меня на единственный в комнате стул, под столешницей я заметила большой сундук с массивным встроенным замком: очевидно, в нем старик хранил все, что требовалось для исполнения обрядов. Ключ же висел у него на поясе, привязанный грубой веревкой к кожаному ремню, который перехватывал черную мантию на сухом теле.

– Благодарю, что вы не отказались от встречи со мной, – я улыбнулась и достала из кармана в юбках сложенные вдвое черновики. – Мне очень нужна ваша помощь.

– Ну что вы! Не все мы рождаемся со светом внутри, но каждый способен его в себе взрастить. Даже такие… существа, как вы, в конце концов могут побороть свою природу, – принимая из моих рук записи, старик мягко улыбнулся, обнажая довольно крепкие для его возраста зубы.