Книга Навечно, страница 56 – Женева Ли

Я наблюдал за Теей, пока она ходила среди веревок и шкивов, поднимавших и опускавшихзанавес и декорации. Когда она вышла на сцену, ее тело наполнилось спокойствием.

― Я всегда чувствую себя здесь как дома, ― сказала она, когда я присоединился к ней.

― Ты скучаешь по выступлениям?

― Не совсем. ― Она прикусила нижнюю губу. ― Больше по игре, но в том, чтобы делать это для людей, есть что-то особенное. Я чувствую, что дарю жизнь музыке. Когда я играю для себя, это кажется эгоистичным. Музыка ― это дар. Я играю, чтобы дарить ее другим людям.

― Ты сирена, ― пробормотал я.

― Значит, это не столько дар, сколько способ заманивать ничего не подозревающих мужчин на смерть, верно? ― сухо спросила она. Она искоса посмотрела на меня. ― Как я сделала с тобой?

Ее слова были острыми, как нож, вонзившийся прямо в сердце.

― Ты ведь не веришь в это.

― Я не знаю, чему верить, ― призналась она, сохраняя между нами слишком большую дистанцию.

Я нахмурился и поймал ее за руку.

― Мы это уже проходили. Я бы ничего не изменил.

Она сглотнула, словно не доверяя себе произнести свои мысли вслух.

Наше свидание находилось под угрозой срыва, и мы оба это знали. Было слишком трудно притворяться, что все в порядке. Слишком трудно делать вид, что нас не загнали в угол фанатичные вампиры. Слишком трудно забыть о том, что сегодня вечером мы должны вернуться во дворец, а затем выяснить, что на самом деле происходит за троном.

Нам нужно было отвлечься.

― Помнишь, как я впервые повел тебя в оперу?

Тея прикусила нижнюю губу, на ее щеках вспыхнул румянец, когда она вспомнила ту ночь в Парижской опере.

― Я не мог себя контролировать, ― пробормотал я, притягивая ее к себе.

― Я помню, ― прошептала она.

Воспоминание промелькнуло у меня в голове. Взглянув на Тею, я понял, что она тоже это вспоминает. Это была первая ночь, когда я попробовал ее кровь. Ее вкус отпечатался в моей памяти ― сладкий, насыщенный и совершенно неотразимый.

Она отстранилась.

― А что насчет тебя? ― спросила она. ― Ты когда-нибудь выступал на сцене?

― Я надеялся, что ты об этом забыла, ― признался я.

― Не могу поверить, что ты никогда не говорил мне, что играешь на виолончели. ― Ее глаза сверкнули, несмотря на обвинение в голосе. ― Или что у тебя есть Страдивари.

― Думаю, теперь она принадлежит тебе.

― Я чуть не забыла, со всем… этим.

― Ее доставятво дворец. Я привез ее с собой в Венецию. Подумал, что это может смягчить тебя. ― Я заставил себя усмехнуться, изо всех сил стараясь забыть о том, что произошло, когда я приехал в город.

― Ты сыграешь для меня? ― спросила она.

Затащив подальше в тень, я наклонился и поцеловал ее. Ее глаза горели, когда я заглянул в них.

― Зачем ждать?

Тея моргнула, сбитая с толку моим вопросом, и я воспользовался этой возможностью, чтобы развернуть ее. Мои руки обхватили ее талию и прижали к себе. Скользнув по ее животу, я провел большим пальцем над поясом ее джинсов.

― Ты мой любимый инструмент, ― тихо сказал я ей, опуская руку ниже.

Тея издала хриплый стон, и его звук отдался прямо в моих яйцах. Я сдержал рычание, уже твердый и готовый.

― Ты нужна мне, ― прошептал я, склоняясь над ней и касаясь носом ее шеи. Под бледной кожей пульсировала кровь. Яд начал скапливаться во рту, когда я вдохнул ее сладкий аромат жасмина.

― Ты тоже мне нужен, ― призналась она, поворачивая шею, чтобы подставить мне губы.