Книга Навечно, страница 57 – Женева Ли

Мы слились в поцелуе, моя рука скользнула в ее брюки, пока мои пальцы не нащупали влажное тепло.

― Черт, ― прорычал я. ― Ты мокрая.

Она ахнула, когда я провел указательным пальцем по ее влажности, прежде чем остановиться на точке, где она во мне нуждалась. Затем я начал играть. Кончики моих пальцев пощипывали и перебирали струны, а ее звуки складывались в прекрасную мелодию. С каждой нотой наслаждение нарастало, но не достигало крещендо. Вскоре она начала задыхаться и умолять, а я не мог думать ни о чем, кроме как стереть все мысли, кроме мыслей обо мне и моих пальцах. О нас. О нашей песне.

― Скажи мне, чего ты хочешь, ― сказал я. Наклонившись, я провел клыками по ее шее. ― И не забудь попросить вежливо.

― Джулиан. ― Она растянула мое имя на несколько слогов, ее тело напряглось. ― Пожалуйста. Я хочу тебя.

― Как ты хочешь меня? ― Я провел большим пальцем по ее набухшей киске.

Она застонала, звук был таким гортанным, таким первобытным, что я чуть не кончил.

― Внутри. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты был внутри меня.

― Хорошая девочка. ― Я знал, о чем она просит, но не был готов прекратить свое выступление. Опустив губы на изгиб ее шеи, я медленно вонзил клыки в ее кожу, прямо над шрамом, который оставил там.

Тея вскрикнула, ее колениподогнулись, но я удержал ее в вертикальном положении, пока медленно наслаждался. Ничто не могло сравниться со вкусом крови моей пары, особенно когда по ней струилось наслаждение.

― Еще, ― умоляла она, и я отстранился только для того, чтобы поднять ее на руки.

Я пронес ее несколько шагов к открытому занавесу сцены. Наши губы столкнулись, языки сплелись, и мы едва не врезались в стену. Рука Теи ухватилась за толстую веревку занавеса, когда я задержался ровно настолько, чтобы стянуть с нее джинсы до лодыжек. Я расстегнул ширинку, не заботясь о том, чтобы освободить свой член, прежде чем приподнять ее и ворваться в нее одним плавным движением.

― Возьми меня, ― умоляла она. ― Возьми всю меня. Навсегда.

Ее тело сжималось вокруг меня, пока я овладевал ей. Тея царапала ногтями мою спину и дергала за веревку, отчего занавес начал двигаться. Толстый бархат занавеса зашуршал по полу сцены, пока я толкался в нее, сильнее, сильнее, сильнее, гонясь за оргазмом, и наша песня достигла пика, который оборвался, когда занавес опустился на наше представление.

Она упала в мои объятия, из раны на шее текла кровь.

― Я хочу еще, ― прошептал я, приникая губами к ране.

Она вскрикнула, когда мои клыки вонзились в нее. Ее кровь, насыщенная кислородом, имела вкус ее кульминации, и я снова почувствовал себя твердым.

Тело Теи напряглось, когда я начал раскачиваться внутри нее. Ее дыхание участилось, руки вцепились в бархат, когда она исполняла на бис. На этот раз я держал ее, пока музыка медленно затихала, растягивая каждую сладкую ноту.

Когда мы наконец пришли в себя, ее губы были припухшими, а кожа светилась каким-то сверхъестественным образом.

― Все узнают, что мы сделали, ― сказала она, поправляя одежду.

― Хорошо. ― Я положил руку на ее плечо и ухмыльнулся.

― Ты бесстыдник. ― Но она сдерживала улыбку.

― На этой сцене только что состоялось одно из величайших представлений в истории.

― Величайшее, да? ― поддразнила она.

― Ты хочешь повторение на бис? ― Я выгнул бровь, готовый пытать ее до тех пор, пока она не признает, что я был прав.