Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 122 – Ника Калиновская

Я все же надеялся, что они ещё не пришли в себя после последней встречи. Тогда мы нанесли им ощутимый урон. Гнездо разрушено, часть стаи перебита, часть, возможно, ранена. Именно на это я и рассчитывал, собираясь в ущелье как можно раньше, пока они не восстановились. Пока у меня было преимущество.

И всё же напряжение не отпускало. Я чувствовал, как спина покрывается испариной, хоть утро было прохладным. Рука не отпускала рукоять меча. Я шёл, почти не дыша, вслушиваясь в тишину и каждый её сбой.

Скалы стесняли пространство, из-за чего у меня практически не было места для маневров. Если нападут — встречать придется лоб в лоб. Слишком близко, чтобы убежать, и слишком далеко, чтобы не заметить опасность.

Я шагал всё дальше вглубь ущелья, и каждая секунда пребывания здесь казалась натянутой струной.

Я продвигался медленно, почти неслышно, стараясь не тревожить даже камешки под ногами. Каждый шаг — выверенный, осторожный. Здесь не прощали спешки. Тропа слегка поднималась, и я выбрался на открытый участок, где ветер гулял свободно между скал, проникая даже в самые укромные расщелины.

Именно в таких местах должен был расти росник тонколистный — серебристо-зелёная трава с тонкими стебельками и узкими, почти прозрачными листами. Я поднимал взгляд к уступам, тщательно осматривая каменистые выступы, где она могла укорениться. Там, где ветер свободно обдувает поверхность, где солнце появляется пусть ненадолго, но каждый день — вот её среда.

Когда-то эта трава была настоящим символом рода Виери. Смесь на её основе передавалась из поколения в поколение. Из неё варили особый чай — с терпким, чуть медовым вкусом и удивительным послевкусием свежести. К нам в Нижний Долес ради него приезжала почти вся знать Авалии. Заказчики были капризны, но чай — по-настоящему уникален. Успокаивающий, согревающий, лечащий. Секреты сбора и сушки строго хранились в роду. А теперь… всё, что было традицией, осталосьлишь в памяти, и я был единственным, кто ещё мог её оживить.

Росник не был самой редкой из трав, но к нему нужен подход. Он капризен в заготовке, и особенно — в сушке. Я знал, что с него стоит начать. Он станет основой, а позже я смогу подобрать остальное.

Скользя взглядом по скалам, я различил светлые блики у одного из уступов. Серебристая рябь на ветру — возможно, это он. Я поравнял сумку, шагнул вперёд и начал подъём, не спуская глаз с тонких стеблей, колышущихся чуть выше. Работа началась.

Я двигался так, словно сам был частью скал — тенью, налетевшей с ветром. Каждый шаг отмерял внимательно, ступая на устойчивые плоские камни, избегая гравия и осыпей. Здесь, в Чертополосском ущелье, громкий звук — почти приговор. Хищники в этих местах умели ждать и слушать, и они не прощали глупости.

Подтянувшись, я наконец-то оказался на небольшом уступе, а где-то чуть выше сидел молоденький кустик росника. Первый. Он укоренился там, где добраться было не так-то просто — под самым краем скального зубца, на открытом солнечном месте. Я замер, оценивая путь, и, убедившись, что камень крепкий, медленно начал подниматься. Пальцы нашли зацеп, нога уверенно встала на выступ. Ещё шаг. И ещё.

Добравшись до травы, я аккуратно присел и достал нож. Осторожно срезал стебли у самого основания, следя за тем, чтобы не повредить корень. Нужно оставить возможность для повторного роста. Листья были прохладными, как будто в них всё ещё жила утренняя роса. Пахли свежестью и чем-то почти хвойным.