Книга Истинная на сдачу, дракон в комплекте, страница 109 – Ника Калиновская

Мой собеседник замолчал. Его лицо потяжелело, а взгляд стал сосредоточенным, почти чужим. Уже не друг сидел напротив, а человек, вынужденный смотреть на меня сквозь призму графиков, рисков и контрактов.

— Это всё, что у тебя осталось? — спросил он аккуратно, но с явным напряжением.

Я кивнул, не сразу собравшись с силами:

— Всё, что стоит хоть чего-то. — Помолчал и добавил: — Но оно моё. И, надеюсь, этого хватит.

Внутри что-то ныло — смесь тревоги, стыда и почти детского страха, что сейчас мне скажут «нет». Что меня вежливо, но твёрдо выставят за дверь, и я останусь у разбитого корыта… без шансов, без времени и без поддержки.

Градский по-прежнему молчал, чуть покачивая ногой, будто взвешивал не только риски, но и то, насколькоглубоко мы ещё считаем друг друга близкими.

— Хватит, — произнёс он наконец. — Но ты же понимаешь, что это значит? Если не выплатишь займ — дом переходит под опеку конторы. Потом будет реализация, если не разберёшься с долгом. Всё по закону.

— Я знаю, — кивнул в ответ. — Всё понимаю.

Олаф чуть наклонился вперёд:

— Ты уверен, что готов так рисковать?

— Нет, — сказал я. — Но мне не оставили выбора. Я не позволю, чтобы Александру забрали, словно какой-то товар.

Мой старый знакомый внимательно посмотрел на меня, потом коротко кивнул и потянулся за бумагами.

— Тогда оформим. Бумаги я подготовлю. Подпишешь, и получишь нужное. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Надеюсь тоже, — произнёс я. — Но с твоей помощью у меня, по крайней мере, появляется шанс.

Я подписал все бумаги, не позволяя руке дрогнуть, хотя пальцы сводило от напряжения. Каждая строка контракта, каждый выверенный юридический оборот будто говорил: ты ставишь на кон всё, что у тебя осталось. Но я знал — другого пути у меня не было.

Последним штрихом я приложил личную печать рода Виери. Кольцо с выцветшим гербом звякнуло по воску. Маленький красный отпечаток — но с каким весом. Последняя нить, связывавшая меня с родом, с именем, с прошлым… Я был его единственным представителем. Больше никого — только я.

Когда я отодвинул бумагу, Олаф, не торопясь, осмотрел всё, кивнул и, как ни в чём не бывало, достал из выдвижного ящика аккуратный мешочек.

— Двадцать серебра, как ты и просил, — произнёс он. — И если учесть административный налог в одиннадцать процентов от полной суммы, то выходит, что твой общий долг теперь составляет двадцать две монеты серебром и двадцать медяков. Сумма внушительная, — усмехнулся он, хотя в его взгляде я видел: он всё понимает. И сочувствует по-своему.

— Спасибо, — ответил уже более спокойно, смирившись с тем фактом, что я теперь должник.

После этого поднялся и пожал руку своему старому знакомому. Тепло, крепко. В глазах мелькнула благодарность, чуть-чуть — облегчения… и тень опасения.

— Надеюсь, ты не пожалеешь, что мне помог, — сказал я, глядя ему в лицо.

— Только если ты пожалеешь, что попросил, — ответил мой собеседник с лёгкой улыбкой. — Удачи, Виери. Сделай то, ради чего пришёл ко мне.

Я кивнул и развернулся, не оглядываясь. Вышелиз кабинета, словно скинув с плеч мешок… или, наоборот, взвалив новый.

Шаги по коридору отдавались чётко и быстро. Внутри всё звенело от спешки: нужно успеть, пока двери ведомства ещё открыты. На улицу я почти выбежал. Серебро в кармане будто жгло сквозь ткань. Теперь — в префектуру. Срочно. Пока система не передумала и не пришла за мной сама. Пока можно ещё что-то исправить.