Книга Дикарь и лебедь, страница 72 – Элла Филдс

– Зачем ты тратил время, обучая меня защищаться? Ты ведь не собирался оставлять меня в живых.

– Ты все еще думаешь, что я хотел тебя убить? – Он фыркнул. – Мы оба знаем, что это невозможно.

Дейд вошел во дворец, и я, сконфуженная, взбежала вслед за ним по лестнице, думая, что он направляется в мою комнату. Но ошарашенно замерла в холле, поскольку король подошел к дверям в свои покои.

– Но ты ведь еще тогда мог это сделать, – сказала я, нервно теребя юбки. – У тебя была масса возможностей.

– Мне стоило убить тебя, да, и когда-то я действительно об этом подумывал. – Он распахнул передо мной двери и застыл в ожидании, когда я зайду внутрь. Делать этогомне не следовало, но я все же вошла – и тотчас онемела от размеров комнаты. Я остановилась возле низкого комода, на котором валялась пара безделушек.

– Когда мы впервые встретились на том полом дереве, я понял, что должен тебя убить – после того, как воспользуюсь тобой, чтобы подобраться к твоему отцу.

Не успела я запустить в него волчий череп, который лежал на комоде, притворяясь вазой, как Дейд добавил:

– Но стоило мне только познакомиться с тобой, как сама эта идея – хоть как-то навредить тебе – стала казаться мне неправильной. Несколько дурной. – Он взглянул на меня с прищуром. – Может быть, ты – ведьма, которая притворяется принцессой-лебедью?

Я тупо посмотрела на него:

– Несмешно.

– Ладно. У тебя вскипит кровь, если я скажу, что люблю играть с обедом, прежде чем съесть его?

Я закатила глаза и с громким стуком вернула череп на место.

Дейд зашелся громогласным хохотом, и все до одной смертоносные черты его смягчились и сложились в нечто иное, отчего кровь в моих жилах вскипела по совсем другой причине, – думать о ней мне не хотелось, но я понимала, что его смеющееся лицо будет вставать у меня перед глазами всякий раз, едва я закрою веки.

Я на миг задержала на короле взгляд, а затем осмотрелась: кровать темного дерева с балдахином – вдвое шире, чем любое королевское ложе, по обе стороны от нее – заросшие виноградной лозой овальные окна с красным стеклом. Сбоку от кровати, под окном – дубовый письменный стол, на нем чернильницы и аккуратная стопка бумаг, чуть дальше – маленький обеденный столик на две персоны. С другой стороны кровати, над еще одним комодом, исполнявшим роль прикроватной тумбы, к стене прикреплена карта.

Синшелл был запятнан жирными кляксами багрового цвета – так Дейд пометил места, где устроил резню и бойню.

Оторвав взгляд от карты, я посмотрела на короля в упор – тот стоял с возмутительно равнодушным видом. Кинжал у меня в руке словно потяжелел.

Я выскочила из его покоев и скрылась у себя.

* * *

Меня глодали нерешительность, отвращение, ненависть и еще какое-то чувство, признаваться себе в котором мне не хотелось. Свернувшись клубочком, я лежала в постели до тех пор, пока за окном не взошла луна.

Тьма скапливалась лужами на полу и в углах, и слиться им мешали лишь чуть более светлые тени, беспокойно перемещавшиеся по комнате.

Посмотри на меня, пчелка…

Я нагнулась за кинжалом, который спрятала под ночным столиком, и тот показался мне теплым на ощупь, будто только и ждал, когда я его достану.

Я сама не знала, что делаю. Знала лишь, что чувствую: жгучую, невыносимую боль, которая кипящими волнами накатывала на меня. Руки зачесались сделать хоть что-то, дыхание стало судорожным, сердце покрылось защитной коркой льда, – и я выскочила из комнаты.