Книга Дикарь и лебедь, страница 164 – Элла Филдс

Я пришла в себя, стоя на коленях и тяжело дыша.

– Хорошо.

От нашей силы шар пошел трещинами, струйки золота быстро разбежались по прозрачной сфере. Мы запрокинули головы, Дейд прижал меня к груди, и шар взорвался. Его осколки, прозрачные и острые как стекло, посыпались на нас, раня и со звоном приземляясь на брусчатку.

Когда это закончилось, я обернулась, чтобы осмотреть Дейда, заметила порезы возле глаза и рта, принялась ощупывать его напряженные плечи…

И вдруг поняла, что кто-то кричит. Мать вскочила на ноги, с башни замка донесся бой колокола – сигнал о нападении.

С разных сторон послышался вой, свирепый и леденящий кровь, а затем отовсюду, из каждого переулка выскочили звери – сплошь волки, некоторые с крыльями.

Появилась кавалерия, а вместе с ней – очередная трещина, едва не расколовшая меня надвое.

Только на сей раз дал ее не шар, а мое сердце.

Дейд схватил меня и толкнул к себе за спину, в руке его был кинжал, которым он не успел воспользоваться.

– Я отзову их.

Отзовет… но кровопролитие уже началось. Волки бросились в атаку, обнажив когти и зубы, значительно превосходя нас и силой, и численностью.

Мать оцепенело стояла рядом, вбирая зрелище распахнутыми от ужаса глазами, но когда подошел Эльн и отдал приказ увести нас отсюда, она обернулась и потянула меня за руку.

– В пекарню.

Я последовала за ней, не чувствуя под собой ног от потрясения, которое охватило меня, уничтожив все ласковые слова и болезненные воспоминания.

Он солгал мне.

Он солгал мне, солгал, солгал.

Он солгал, глядя мне в глаза, когда пообещал, процедив сквозь свои острые как лезвия зубы, что придет один, когда заверил, что не станет нападать и что моему народу ничто не грозит. Когда пообещал, что кровопролитию наступит конец.

И я поверила ему. Я поверила ему. Поверила, что он изменился, что наконец-то взялся за работу над собой – начал понимать.

Как же глупа я была, если поверила, что волк однажды перестанет быть волком.

Когда мы приблизились к пекарне, Эльн загнал нас внутрь, но я протиснулась мимо него обратно, когда он закрывал дверь. Он потянулся ко мне, но я уже была далеко. Рядом с падшей воительницей лежал меч, ее глаза смотрели в небо, кровь струйкой вытекала изо рта, сочилась из раны на животе.

Я склонилась над ней, вытянула руки над раной, и сквозь меня потекло, заструилось тепло – но порез затягивался слишком медленно. Женщина перевела рыже-карие глаза с неба на меня, а с ее губ сорвались слова, которых я не услышала за гвалтом, криками и кошмаром, охватившим мой город.

– Остановите его.

Остановить его. Не спасти ее. Остановить его.

Она была права. Дейд сказал, что отзовет волков, но я как-то раз уже напрасно поверила, что он будет беречь мое сердце.

Больше я такую ошибку не совершу.

Стиснув зубы, я направила новый прилив своей силы в рану, а потом зажала ту руками воительницы.

– Надавите здесь и не убирайте руки. – Она заморгала, а я вскинула брови. – Это приказ.

Я подобрала ее меч и юркнула между двух воинов – один багровый, другой золотой, – боевой топор сошелся с палашом у меня над головой и чуть не разрубил стальное лезвие надвое.

Я не стала вглядываться, знакомы ли мне те воины. Просто не смогла. Я двигалась вперед по пологому холму, уворачиваясь от убегающих горожан и толкая перед собой брошенную телегу.