Книга Дикарь и лебедь, страница 119 – Элла Филдс

Король выругался. Его густые ресницы опустились, а затем взлетели – на меня уставились синие колодцы огня.

Проклятье.

Словно прочтя мои мысли, Дейд довольно ухмыльнулся и поцеловал меня – и целовал до тех пор, пока губы не начали гореть так же, как все мое тело.

Дейд

Мой член проскользнул в нее без всяких преград.

Она была готова, истекала влагой мне навстречу. И на сей раз издала не приглушенный вскрик, что отдался у меня внутри, но глухой стон, который прервался, когда я вошел в нее полностью, и лебедь это почувствовала.

Почувствовала всего меня.

Бесчисленное количество раз я испытывал наслаждение, доводя себя до оргазма рукой, угощаясь лучшими из вин, сочными кусками мяса и сладким вкусом победы. Но ничто, абсолютно, мать его, ничто не могло сравниться с этим ощущением.

Я был уверен, что никогда и нигде в мире не испытаю ничего подобного ей – Опал была как неотвязная песня, что без жалости расцветала подо мной, обхватывала меня, сдавливала, лишала меня самого себя – если уж на то пошло.

Входя в нее, двигаясь вместе с ней, целуя ее, я позволял ей пропитать меня до мозга костей, навсегда завладеть всеми моими мыслями.

Я царапал зубами эту мягкую, сладко пахнущую кожу, покусывал, тянул – во мне жила звериная потребность поселиться внутри нее, как она поселилась во мне.

Тонкие стоны превратились в хриплые, ее атласные бедра заскользили навстречу моим бедрам и ягодицам. Я погрузился в нее еще глубже, схватил за волосы, и мои губы поползли вверх по изящной колонне ее шеи. Я поцеловал лебедь в то место, где бился пульс, а затем поддался мощному порыву, который больше не мог игнорировать, и прокусил ее плоть.

Опал застыла, ее руки, ласкавшие мою взмокшую спину, дрогнули. Я уже не мог остановиться – медный вкус ее существа проник в мой рот и осел у меня на языке. Мои бедра пригвоздили ее к постели, а затем описали круг.

Лебедь застонала и запустила руки мне в волосы. Глаза мои распахнулись – я подумал, что она оттолкнет меня, но нет – она подалась ко мне, обхватила мою голову своими маленькими ладонями.

Она хотела еще.

Кровь взревела, из глотки вырвался одобрительный рык, и я крепко впился в нее, оставив засос на месте укуса, продолжая вращать бедрами, а Опал стонала и извивалась подо мной.

Ее жар окутал меня плотным маревом, и я оторвался от ее шеи и прошептал, чтобы она узнала об этом сейчас, чтобы не накинулась с обвинениями позже:

– Я пометил тебя.

Ее золотистые глаза блестели, во взгляде светилась истома, Опал выдохнула, изогнув в улыбке безупречный полумесяц губ:

– Я знаю.

Она провела коленом вдоль моего бока, и по ееглазам я прочел желание – и, приподнявшись, поцеловал в щиколотку и закинул ее ногу себе на плечо.

Я проник в нее еще глубже, и взгляд мой сам устремился в небеса.

– Ох, – выдохнул я. – Ох, мать честная. – Помотав головой, я усилием воли опустил взгляд на нее, но тот застрял на полпути, не добравшись до лица. Ее груди вздымались – между ними собрался пот, а нежно-розовые соски так и взывали к моему языку. Я не стал им отказывать. Она задышала чаще, и я тихо спросил: – Тебе больно?

– Да, – признала она, ее голос дрогнул, и я замер. – Но в то же время приятно. Очень приятно.

Я выпустил ее грудь и нахмурился:

– Хочешь, чтобы я не двигался? Боюсь, что надолго меня не хватит, но я готов оставаться в тебе, пока нас не выкинут силой из этих покоев.