Книга Волк и дикий цветок, страница 59 – Элла Филдс

Он пообещал мне и близко не подходить к другим женщинам, не говоря уже о попытках зачать наследника, которого я не могла ему подарить. Я ему верила. Верила – но все еще не находила в себе сил простить, насколько бы он ни был готов простить меня.

Быть может, я не прощу его никогда.

Я попробовала вернуться в наши покои, но продержалась считаные часы, прежде чем попытка растопить ледяное расстояние между нами закончилась очередным допросом о том, что я сделала и с кем. С тех пор я вернулась в свою мастерскую.

Ужин часто проходил в напряженном молчании, о завтраках я и вовсе позабыла, потому что спала беспокойно и вставала слишком поздно.

Я боялась, что мы заблудились. Что где-то за своими поступками потеряли то, кем и чем являлись.

Когда я сказала об этом Рорну за прошлым ужином, он возразил:

– Значит, мы выстроим все заново. – Он взял меня за руку через стол и продолжил с мягкой искренностью: – Просто начнем сначала.

Я уставилась на наши переплетенные пальцы, и пусть мои глаза оставались сухими, к горлу подступали рыдания.

Иного выхода не было. Ничего другого не оставалось. Лишь мы двое, что отчаянно пытались уцепиться за обломки былого ради других.

Поэтому я согласилась после десерта сыграть в шахматы.

Большую часть времени мы сидели в напряженном молчании, но когда огонь в камине согрел гостиную, а вино – нас, мы начали улыбаться. А потом и смеяться. И когда Рорн пожелал мне спокойной ночи, нежно коснувшись губами щеки и пробежав пальцами по распущенным волосам, я кое-что почувствовала.

И чувствовала это до сих пор – легкий трепет надежды в груди.

Мы продолжали спускатьсяпо каменным склонам, и впереди уже виднелся рынок. Мост был усеян лошадьми и повозками, вокруг столбов и перил буйно росла зелень. Торговцы и простой народ прогуливались по мощеным дорогам, что вели на юг острова через северные леса. Листва танцевала на извилистых ветвях, похрустывала под копытами и ботинками, сбивалась мокрыми кучами на берегу реки.

На моих губах расцвела улыбка, а на сердце стало еще спокойнее. Легкий ветерок доносил запахи свежих фруктов, овощей и пирога с курицей от небольшого ряда прилавков.

Пока мы их огибали, Иллон прихватил с тележки яблоко и бросил торговцу пару медяков. Остальные два охранника догнали меня, когда я остановилась купить пирог, и принялись внимательно осматриваться. В такой бдительности, как и в сопровождении меня в целом, не было никакой нужды, ведь рядом с башнями, или даже здесь, в деревне, очень редко случалось что-то опасное.

Но все же иногда это происходило, потому они были настороже. Я была благодарна за эту защиту, но еще больше – за то, что, когда мы дошли до ржавой хибарки с подсолнухами по обе стороны двери, охранники остались ждать снаружи.

Внутри меня окутал умопомрачительный аромат запасов Шейлин. Глубоко вдохнув, я провела пальцами по букету бархатцев. И отдернула руку, когда заметила их.

Фиалки.

Один их вид обжигал и взгляд, и сердце.

Дверь в задней части лавки распахнулась, и в помещение вошла женщина с коротко остриженными светлыми волосами.

– Шейлин, – тут же улыбнулась я, хотя в груди до сих пор все сжималось.

Боль усилилась, когда подруга поправила у себя на бедре малыша, и тот сунул в рот пухлый кулачок. Изумленно заморгав, Шейлин выронила ведерко из второй руки.