Книга Волк и дикий цветок, страница 134 – Элла Филдс

– Я испытываю благоговение, – отрезала я, но затем неохотно согласилась. – И рада быть свидетелем всему этому. Мы так долго этого ждали.

– Ты же знаешь, я бы сам тебя освободил, но она меня опередила. – Рорн посмотрел на мои запястья, на красные отметины, что виднелись из-под рукава. – Больно?

– Нет, – солгала я. Рубцы уже заживали, так что больше зудели, чем ныли. – И давай не будем притворяться, что тебе не плевать.

Пусть я понимала, что не следует провоцировать Рорна, но ничего не могла с собой поделать. Его бесстыдство и противоречивые поступки настолько перекроили мне сердце, что для него в нем совсем не осталосьместа. И винить в этом Рорну следовало лишь самого себя.

– Твои слова только лишний раз доказывают: ты просто-напросто предпочитаешь не замечать.

– Не замечать чего? – проглотила я наживку.

– Что ты до сих пор важна для меня, даже слишком важна.

Рорн медленно выпрямился, и я невзначай высвободила ладонь из-под его руки. Но прежде чем я положила ее себе на колено, Рорн вновь успел ее перехватить, и я сердито на него уставилась. Не обращая на меня внимания, он скривил губы в усмешке и кивком подозвал Тинона, когда тот попросил разрешения подняться к трону и что-то прошептать королю на ухо.

Тинон бросил на меня настороженный взгляд, пока Рорн обдумывал услышанное, нахмурив брови.

Я улыбнулась. Конечно, управляющий осуждал меня, но я не испытывала к нему неприязни. Ему следовало понять, что я не хотела быть жестокой или причинять кому-либо беспокойство – и, что бы он ни слышал от Рорна, это лишь одна сторона истории. Я совершенно не желала ни разочаровать кого-то, ни причинить боль. Скорее, я просто жаждала чуточку понимания.

Жаждала, чтобы все осознали то, с чем я много месяцев пыталась примириться.

Что эта жизнь и роль, которую я когда-то обожала, больше не мои. Теперь мне в них тесно, и попытки втолкнуть меня в них никому не принесут добра. Даже Рорну.

Но, к моему облегчению, Тинон кивнул и слегка улыбнулся, прежде чем скрыться в тени за тронами.

Рорн вновь уставился на царящее перед нами веселье, но его взгляд был пустым, невидящим.

Минуту спустя он пробормотал:

– В следующий раз, когда тебя потянет на фантазии о том, чтобы трахнуться с одноглазым зверем, вспомни об этом. Вспомни о них. – Наклонившись ближе, Рорн прошептал: – Вспомни обо мне.

Потрясенная и охваченная отвращением, я встала и улыбнулась нескольким наблюдателям.

А потом ушла.

Стражники двинулись следом за мной, но замедлили шаг уже в примыкающем коридоре с лестницей, что вела в комнаты слуг и на кухни. Предположили, что я направилась в уборную, которой мы пользовались во время подобных мероприятий, и, к счастью, оставили меня одну.

Однако тишина, встретившая меня там, ясно дала понять, что не только отвращение заставило меня бежать в поисках одиночества, которое я прежде ненавидела.

Я сбежала из-за угрызений совести.

Нет, я ни о чем не жалела. Я никогда бы не посчитала ошибкой ни секунды, что провелас Тесаком. Я сделала выбор. Свой собственный, за который я буду благодарна независимо от того, что еще принесет мне эта бесконечно долгая жизнь. Время в Вордане с моим волком подарило мне нечто намного большее, чем столь необходимый побег, – оно помогло мне вернуться к жизни.

Но это не означало, что я гордилась тем, что постепенно начинала осознавать.