Книга Брусничное солнце, страница 46 – Лизавета Мягчило

— Не беспокойтесь, Самуил Артемьевич, своим даром Варвара управляться еще не умеет, а книгами колдовскими или учителем не располагает, она не способна причинить вред живому существу. Нет опыта. — В ее голос скользнули мягкие увещевательные ноты. Не поверил. Густые брови недовольно свелись к переносице, сцепленные пальцы побелели от нарастающего раздражения. Настасья поспешно продолжила. — Я знаю одну способную женщину во Владимерской губернии. Попросите разыскать вам Ладу, она поселилась в Суздальском уезде. Легко будет найти, всем эта женщина известна, способна любое желание исполнить. Обратитесь, и она запрет дар Варвары, не будет у нее доступа к силе магической. Ни единой травинки после не сожжет.

Его это успокоило, коротко кивнув, он потянулся к перу и чернильнице, длинными витиеватыми буквами вывел короткую пометку на белоснежном листе.

«Ведьма Лада. Суздаль»

А затем неспешно поднялся, направляясь к двери.

— Благодарю за вашу поддержку, я знал, что могу положиться на свою будущую тещу. Иметь с вами дело невероятно приятно. Желаете навестить свою дочь перед отъездом? Думаю, новость от вас она примет спокойнее.

— Вы правы, желаю.

Он провел ее до спальной комнаты, убедившись, что дальше Настасья войдет сама — развернулся и направился к ступеням, скрестивруки за спиной.

Женщина шагнула внутрь. Комната насквозь пропахла младшим Брусиловым. На столе аккуратной кучей высились документы, на приоткрытой створке высокого шкафа — черный камзол, у кровати пара домашних туфлей.

«Сразу в свои покои разместил, стыд мужчинам несвойственен…»

Внутри Варвары не оказалось, слабые всплески воды в другой комнате позволили догадаться: дочь принимает ванную.

Пару шагов, приоткрытая дверь, и Настасья с вскриком, наполненным яростью, несется к бадье. Вода ледяная, кусает за кожу, скользит до локтей жадно поднявшимися от движения волнами, впивается в быстро намокающую ткань платья. Она хватает дочь и дергает вверх, Варвара стремительно раскрывает глаза и закашливается.

Дура. Непростительно глупая девка, от рождения унаследовавшая отцовский разум. Ни капле материнской расчетливости.

Резкий рывок, дочь переваливается через высокую бадью и едва не валится на пол, поднимая тучу брызг. Вода, не желая расставаться со своей пленницей, с гулким всплеском пролилась следом, оставила огромную расползающуюся лужу. Варвара даже не посмотрела.

Отстраненно потянулась к висящему у ширмы мужскому халату, небрежно накинула на мокрое обнаженное тело, сморщилась, почуяв запах хозяина вещи.

Настасья тихо сходила сума. Живая. Тише-тише, дочь живая, что ей станется…

— Я не выйду за него замуж, утоплюсь, повешусь на простынях. Выбирай, что пригляднее смотреться станет в гробу, матушка.

Пощечина вышла звонкой, ладонь обожгло, заныли пальцы. Настасья почти не заметила, а Варвара и не дернулась. Выпрямилась, поворачивая голову с алеющим отпечатком руки, встретилась с ней горящим взглядом, и Настасья распознала. В мгновение увидела тот самый живой, пожирающий огонь в ее глазах. Тот самый, который выглядывал из глубоких темных зрачков ныне покойной матери.

Не отступила, подавила волну тревоги, рывком придвигаясь ближе к дочери. Пальцы сжали щеки, слегка тряхнули ее голову, будто это позволит той вернуться в сознание.