Книга Брусничное солнце, страница 45 – Лизавета Мягчило

— Вынужден настоять на свой просьбе, Настасья Ивановна. Венчаться я желаю с Варварой немедля. — Коротко, сухо. Как полагается привыкшему к власти человеку. Настасья понимающе склонила голову.

Пройдя коридор, направилась на верхние этажи вслед за не оборачивающимся Брусиловым. Он прекрасно знал, что барыня последует за ним, не посмеет остановиться. Этот брак был нужен обеим сторонам.

— Полностью согласна с вами. Я уже распорядилась о церемонии венчания и отправила посыльного в Костромскую церковь, вас обвенчаютна следующей неделе, ежели, конечно, пожелаете. Приурочим к яблочному спасу, богато отпразднуем, как полагается. Вам беспокоиться без надобности, я обо всем распоряжусь, то женские заботы и хлопоты.

Он молча кивнул, открывая перед старшей Глинка кабинет. Скользнув внутрь, Настасья спокойно продолжила:

— А чтобы успокоить вас и уверить в моей искренности, предлагаю оставить суженную на сию неделю в вашем доме. Обвыкнется, приглядится… Праздник для невесты — событие волнительное, так Варвара быстрее преодолеет робость и стеснительность, разберется в вашем домоуправлении, примерит на себя скорую роль хозяйки.

Впервые за все время разговора он повернулся к ней лицом, удивление в глазах сменилось хищным прищуром, губы Брусилова растянула воодушевленная улыбка.

Настасья едва сдержала ответную. Вышло. Не сможет мужчина отказаться, не сумеет передумать до венчания. Варя будет под боком — горячая и желанная, она будет подогревать интерес, напоминать о том, какие блага способен принести брак. Живой огонь. Этот хладнокровный хищник не сумеет дать ей отказ, любому глупцу видно, как он жаждет внимания ее дочери.

— Не побоитесь осуждения и пересуд?

— А какие пересуды? Незадача случилась, все поместье наше крысы заполонили, что тревожить впечатлительную девушку? Помолвка ведь дело решенное, погостить у жениха под присмотром материнским не дурное дело. Чай не в одной постели будете, верно?

— Велить подготовить покои и для вас?

Дверь за спиной с тихим щелчком захлопнулась, повернулся в скважине на два оборота замок.

— Нет.

Он засмеялся. Тихо, бархатно. Обошел ее, замершую у входа, и по-хозяйски развалился в отцовском кресле, по праву рождения чувствуя себя хозяином. Разве назовешь Самуила юнцом? Она вглядывалась в резкие черты, мужественный широкий подбородок и сурово сцепленные в замок пальцы и удивлялась. Разве к двадцатому году ведут себя так? Так рассудительно и цепко мыслят? Настасья помнила собственного мужа в юные годы — неопытный ветренный юнец, понесшийся следом за нею в пляску на Купалье. Он пах свободой, мыслил, как полагается всем молодым и неопытным, о великом и несвершенном. Желал стать героем, необремененным властью и долгом. Брусилов был совсем иным.

Цепким, внимательным, он схватывал все на лету.

По-птичьи склоненная голова,серьезный взгляд, он поддался вперед, радушно указывая ей на кресло напротив.

«Теперь проявить гостеприимство изволите?»

Она опустилась на обитое темным бархатом сиденье, откинулась на спинку, нервно оглаживая резные подлокотники длинными пальцами. Разговор только начинался, в его голосе появилась озадаченность, хлынула наружу, заполняя комнату.

— Раньше я бы осмеял каждого, кто помыслит завести со мной разговоры о колдовстве, Настасья Ивановна. Но ныне… Я видел, как горит под нею трава, как иссыхают и опадают цветы, пожираемые огнем. Пламя было черным. Пожелаете — отведу вас на ту поляну, сумеете рассмотреть искусную работу родной дочери. — Дождавшись от нее отрицательного покачивания головы, он усмехнулся, недовольно сморщил нос. — Полагаю, вы догадывались о ее способностях, сейчас удивленной не выглядите. Можно ли это… Прекратить безопасным способом? Я не горю охотой погибнуть от руки собственной жены, способной разжигать огонь одним желанием. Колдовать в нашем роду не принято.